Духота висела, словно пресс, Опускающийся ниже, ниже, Было видно, как шальной экспресс Светом ламп себе дорогу лижет.
Рельсы пролегли в другую жизнь – Шпалы служат за мазут и слякоть, Или креозотом надышись, Чтобы с горя не тянуло плакать.
А в вагонах пили сладкий чай, Ели булки, просто так бродили – Глупо верить в сказки, и пускай! – Но движеньем поезд торопили.
Выглянув из-за листов газет, Возвещали вслух авторитетно, И сбивался тут же интернет, И росло почтение заметно.
Кто-то спит – нога висит в проход, А другой давно уткнулся в книгу. Скука. Время медленно идёт, И никто его не может двигать.
Шпалы и не ведали того, Что клубилось в мчащихся составах, Из души б их явно отлегло, Если б сообщали им исправно.
Или заглянуть одним глазком Удавалось бы хоть на мгновенье, Не прельщала бы их за окном Жизнь в одно счастливое виденье.
Но они, впечатанные в грунт, Не смогли бы воспарить до окон И лежали, зная, что умрут Под ритмичный, неумолчный грохот.
|