Ксенон – огонь холодного накала.
На каждый сполох – корчи плясунов.
У стойки – там, в зеркальной части зала –
на белый импульс вижу – вновь и вновь –
анфас наяды – губы, носик, бровь.
Точёный оникс резан по лекалам.
Глаза… Глаза, кого они ласкали?…
Тебе, любезный друг, не всё равно?
Пора бы сбить мне пылкий норов, но
строка бежит, и, что́ б она ни лгала,
простишь ей всё за перекличку слов.
Итак, оставим старого шакала.
Она ушла. Ушли из Рима галлы,
руины града бросив за спиной.
Не заиграет старое вино
в стекле её холодного бокала.
Тогда ответь, кого ты, странник, ищешь,
каким надеждам потакаешь вновь?
Кого ты ждёшь, и с кем ты, духом нищий,
задумал, словно лучший из хлебов,
встречая осень, разделить любовь?
Ты опоздал. Ты в этом зале лишний –
слова с тоски кладёшь на рифму – лишь бы
забыть, унять на вечер ими боль –
неутихающий фантомный ми бемоль
надежды и отчаяния, трижды
отрекшийся от бога полубог.
Сдаётся мне, любезный мой, хитришь ты:
твой идол был – была – и будет Иштар,
и потому, присяжный балабол,
не береги за пазухой обол –
мечи на стол как золото – барышник.
20.10.2019
|
