Сколько грации в летнем букете, Тонкой ножки стекла фюзеляж, Цвет сорвали в полях на рассвете, Изменился окошка пейзаж. Трио белых и стройных красавиц, Украшали унылость окна, Их составил седеющий старец, В старость прелесть ромашек внесла. Только солнце окрасило крыши, Постучалось в седые дома, Беспокойно забегали мыши, Одиночество сходит с ума. Старый дед встал с скрипучей кровати, Вышел к солнцу на доски крыльца, Нет уж в теле чарующей стати, Твердость взгляда слетела с лица. Босиком по дорожке в межтравье, В росы чистых прохладных полей, Он вошёл славя солнце за здравье, Вспоминая как пел соловей. Поклонился всем травушкам в пояс, Окрестился прощенья прося, С головы унесло белый волос, Годы жизни с собой унеся. Взял у поля три белых ромашки, Да ещё васильков поднарвал, И побрёл в белой чистой рубашке, Что-то пел, но в душе тосковал. В дом войдя обратился к иконам, На жену поглядел, вон она, Всё приходит к начальным канонам, В синей рамке весела одна. Это ей он нарвал тот букетик, Как любила, когда с ним жила, На руке, вишь, червоный браслетик, Лет уж пять, как в иной мир ушла. Вот и он в путь дорожку собрался, Тихо лёг на смертельный погост, На окне летним шармом остался, Васильково ромашковый тост.
18.08.2019 г.
|