ПОСЛЕВОЕННОЕ (из архива) Светлой памяти моего отца Герша Голдовского Прошла, закончилась война, Салюты всюду отгремели, В опустошённых городах Опять пошли летать "качели". И понеслась, во всю страна То вверх, с победными овациями, То снова, в бездну, вниз, туда, Где человечество растаптывали… Как много, с фронта, их пришло С душой, освобождённой в муках, Европу прошагав по трупам , Тех, кому встать не суждено. Но всё ж вернулись, что же дом? Остался, как и был, унылым, Порог родной, кустарник жимолости, Ещё посаженный отцом…
Всё остальное, как всегда, Терпеть, молчать о том, что было, Нигде, ни с кем не вспоминать Войну, дете й чтоб сохранило. Под рюмку водки, под стакан Вина, осушенный с тоскою, Мужская, горькая слеза Глаза переполняет болью . Кипит душа, сжимает грудь, Гудят израненные ноги, А ночью сон ломают, вдруг, В огне сгоревшие герои! И всё, и снова, до утра, Сжимая зубы, мять подушку, И понимать, что никогда, Из-под огня не выйдут пушки…
А утром – мятое лицо, Почти в гармошку, от бессонницы, И у жены, в глазах, вопрос: «Опять, любимый мой, не можется?». Не скажешь, даже ей, родной, Как мы прямой наводкой били, Как танки, в бешеном рывке, Прорвавшись, роту раздавили. А если, вдруг, сорвётся с губ Словечко, горькое солдата, Про то, как полегли ребята Кому-то, орденом, на грудь, То лучше б, с ними вместе ты Лежать остался, на равнине, Тот час же донесут и сгинешь, Песчинкой, в лагерной пыли… Но не один – с тобой жена Пойдёт в этап, как враг народа, А малых деток, не щадя, Отправят в детский дом, без срока…
Как много их, с тоской в груди, Пошло в сибирские пределы, Когда сажать их стали, смелых, Европу видевших, вблизи! «Повоевали и забудь, Свободу в воздухе узрели? У нас, в стране, иные цели, Нам их законы – ни к чему!».
И сорок лет ещё страну Держали в лагерном дыму… х х х Прошла, закончилась война, Страна ещё едва дышала, Но по велению вождя, «Лепить измены» рьяно стала…
1995 год
|