Русалка
1.
Вдоль торной почтовой дороги
Струится неспешно река.
Ночами на берег пологий,
Заслышав едва рысака,
Добычу свою поджидая
Упорно, который уж год
Выходит русалка младая
Из мерно струящихся вод.
Русалочье пенье прекрасно,
Как пламя венчальной свечи;
Призывно, печально и страстно
Звучит её голос в ночи.
…Умолкнут бубенчики. Нави
Пленительны чары! - и вот
Проезжий, упряжку оставив,
К русалке в объятья идёт.
Ликует коварная нежить!
До самого смертного сна
Целует, ласкает и нежит
Несчастную жертву она.
И в струи обители милой,
Лишь первый петух прокричит,
Русалка с утроенной силой
Безвольное тело влачит.
2.
В селении самом обычном
Невинная дева жила
Своим обиходом привычным -
Косила, доила, пряла;
Плела из ромашек веночки,
С подружками шла в хоровод,
Гадала в крещенские ночки
Да сватов ждала в свой черёд.
Вот как-то, ей памятным летом,
Барчук молодой прикатил -
Он был, говорили, кадетом,
Пригож и уветлив он был.
С любовью внезапной играясь,
Он деве о чувствах вещал -
Сословьем её не гнушаясь,
Жениться ей пообещал.
Девица развесила уши,
Забыла стыдливость, и вот
Сгубил тот невинную душу.
Когда округлился живот,
«Девица», потупивши очи,
Пришла к барчуку на поклон.
Тому было некогда очень -
К отъезду готовился он.
Она умоляла напрасно.
Тот гневно ответил: «Молчи!»
…Русалочья песня прекрасна,
Как пламя венчальной свечи.
Беседа на исповеди
1.
Однажды в храм пустынный, дальний
Печальный путник заглянул
И в тихий мрак исповедальни
Ладонь с надеждой протянул.
2.
- Мой падре, я прошу прощенья!
Я нищим был, скажу тебе;
И принял твёрдое решенье
Наперекор своей судьбе,
Кого-нибудь ограбить, чтобы
Вернее избежать суда.
Покинув жалкие трущобы,
Искал я жертву. И тогда
Узнал, сумняшеся ничтоже,
Скорбей томимый чередой:
У графа де Буше, вельможи,
Есть сын - бездельник молодой.
Я думал: «Встретить смерть воочью
Сулит богатенькому рок!»
И как-то раз безлунной ночью
Юнца-повесу подстерёг.
…Я замер, полон ожиданья,
Когда дворянчик, на меня
Не обратив совсем вниманья,
Проворно спешился с коня.
…Он не успел явить отвагу -
Я, весь во власти вражьих чар,
Не дав извлечь из ножен шпагу,
Нанёс несчастному удар.
Скажу: я поживился мало,
Под плащ упрятав свой стилет -
Сыночку графскому пристало
Иметь поболее монет!
Жизнь пролетает - чёрт бы с нею!
Я радости не знал ни дня.
Но грех убийства всё сильнее
С годами мучает меня.
3.
- Когда, мой сын, в былые годы,
Я был и знатен, и богат,
И, верный раб своей природы,
Ещё не принял целибат,
Я был женат. Моя супруга
Прелестна, трепетна, мила
Вернее преданного друга
Мне, недостойному, была.
В созвучьи душ изящном, тонком
Мы стали с ней «едина плоть»,
Когда намоленным ребёнком
Нам милость выказал Господь.
Почтителен был мальчик с нами,
Убогих, нищих привечал,
Часами мог молиться в храме,
И милостыню раздавал…
…И вот однажды, ранним летом,
Когда июнь в права вступал,
Сражённый вражеским стилетом,
Он душу Господу предал.
Моя супруга это горе
Была не силах перенесть,
Скорбя отчаянно; я вскоре
О двух смертях услышал весть,
В походе будучи военном;
И стало тягостно душе
Томиться в этом мире бренном…
Я принял сан. Я - де Буше!
…Ступай, мой сын. Я, раб смиренный,
Слезу в безмолвьи пророню,
Но исповеди откровенной
Святую тайну сохраню.
Княгиня и монахиня
В погожий день княгиня молодая
Катила в экипаже по Тверской,
И на углу монахиня седая
Ей встретилась с протянутой рукой.
- Елена я, навек раба Господня…
Пожертвуйте на новый монастырь!
- Вот два рубля - Успение сегодня…
Да только их, смотри, не растранжирь!
И, шуткою довольная своею,
Княгиня унеслась куда-то вдаль…
А инокиня, распрощавшись с нею,
Обиду затаила и печаль…
Минули лета… Гордая княгиня,
Лишившаяся мужа в чёрный год,
Скорбя о павшем в лютой брани сыне,
Решила стать монахиней… И вот
Обители отдав всё состоянье,
Моя гордячка постриг приняла;
На кухне получила послушанье
И устранилась от мирского зла…
Устав простой: трудиться и молиться -
Истёрлась бы из памяти беда!
…Вот как-то ей монахиня-сестрица
Сказала мрачным голосом, когда
Она, присев у кухни на полено,
Мечтала о спасении души:
«Тебя зовёт игуменья Елена!
С молитвою к ней в келью поспеши».
Та осенилась знамением крестным,
Предчувствуя нелёгкий разговор,
И помолилась всем святым известным
И тем, кого не знала до сих пор…
Игуменья была крутого нрава!
Вот экс-княгиня входит в келью к ней,
Лишённая на пререканье права
Пред «ясным» взором суженных очей.
- Сестра моя, меж нами нету дружбы -
Не на чаёк тебя я позвала.
Сказали мне, ты пропускаешь службы,
Крадёшь из монастырского котла…
Исполнись же смирения, сестрица.
Не будь жестоковыйной, ей-же-ей!
Ступай-ка в монастырскую темницу
И милости выпрашивать не смей!
..........................
Со смыслом ли история простая?
Решай, читатель! – так ли или нет,
Но всякий, своё право обретая,
Становится прозрачнее на свет…
Крепостной художник
В среде крестьянской, в рабскую эпоху…
В который год? Не важно, ей-же-ей!
Родился мальчик - Лёшенька, Алёха,
В семье один из дюжины детей.
Он рос, как все - на тюре да на каше,
Взрослел, умнел, учился сеять, жать,
В Великий пост прикладывался к чаше
И свято почитал отца и мать.
Летели лета, а за ними зимы…
Случился в сельском храме неуряд:
Иконы чудотворной местночтимой
Лик потемнел от копоти лампад.
И тут попа Алёха огорошил:
«Поправлю образ я, назло врагу!»*
Был батюшкой он тщательно допрошен:
«Ты сможешь ли?» «Уверен, что смогу!»
У батюшки гостили богомазы -
Давно, когда расписывали храм.
Позвать бы их - да дОроги, заразы!
А вдруг парнишка вправду сладит сам?!
Остались пара кисточек и краски…
Дерзай, твори, смотри, не напортачь!
…И вот его усильями, как в сказке
Лик засиял - хоть смейся тут, хоть плачь!
Пасхальной службой барин престарелый
Всё любовался образом святым:
«Кто реставратор? Мастер он умелый…
Изящный стиль его неповторим!»
А дальше… дальше вихрем закрутилась
Иная жизнь - какой-то дивный сон,
Когда сполна явилась Божья милость:
В усадьбу был Алёха приглашён.
…Писал он и пейзажи, и портреты,
И жанровые сцены создавал;
Учился беспрестанно, и при этом
Неповторимый стиль свой не терял.
Бывал в столице, посещал музеи,
Пил чай у академиков в гостях,
И даже у развалин Колизея
Живописал веков минувших прах.
…Пришла беда лютее, чем татарин;
Лишился Алексей и сна, и сил:
Скончался в одночасье старый барин,
А вольную ему не подарил.
И вот хозяин новый, чуть с дороги,
Знакомится с рабами поутру:
Суровый, неприветливый и строгий,
Всех выстроил, как будто на смотру.
И на приёме барском без гордыни
Мой Алексей рассказывать был рад
Как, сын простых родителей, он ныне
Известен стал, и славен, и богат;
Как прошлый год на выставке столичной
Он одолел предвзятости змею,
Вдохнув в искусство свежую струю…
«Ах, ты художник! Что же… и отлично.
Усадьбу к лету выкрасишь мою».
..........................
Мораль? Да нет здесь, собственно, морали…
Ну, разве что: прорвавшись к власти, мразь
Таланты, чтоб носы не задирали,
Привычно окунает мордой в грязь
(История кружИтся по спирали).
*врагу рода человеческого
История Марция Тулия, римского сановника
Цвела одна провинция когда-то -
Благополучных местностей пример.
Её садами пышными богато
Украсил Марций Тулий, инженер.
Построил он театр, дворцы, фонтаны;
Еды и зрелищ было всем сполна.
Там проживала гордая Диана -
Была любима Марцием она.
Он ей в любви неоднократно клялся,
На помощь призывая всех богов! -
Но заслужить не мог, как ни старался,
Ответного признанья сладких слов.
Ей нанимал он мимов и поэтов
Среди порою неотложных дел;
И осыпал горстями самоцветов,
И золота Диане не жалел;
Парчу, виссон, румяна и белила
Дарить любимой он считал за честь:
Но нежных слов та не произносила,
Как будто бы стыдилась произнесть.
…Всё ж, млея пред горой подарков милых,
Пред влажным взором вдохновенных глаз,
Красавица любви своей не в силах
Была уже сдержать; и как-то раз
Она в порыве жарком ночи страстной
Ему на ушко прошептала вдруг:
«Своим величьем для меня, несчастной,
Ты превосходишь кесаря, мой друг!»
Любви заветной прозвучала лира!
Смятенный Марций Тулий сей же час
Призвал себе в покои ювелира
И дал безотлагательный наказ.
..........................
Когда взошло светило огневое,
Она любви покинула альков
В сопровожденьи грозного конвоя,
Бряцая звучно золотом… оков.
Творец
Сомкнулся круг ночных трудов и бдений.
От трепетно лелеемой мечты
Он зыбкою стезёю откровений
Пришёл к сознанью высшей красоты.
Его вели не косные каноны,
Не принятый устав - наоборот:
Он, вечности штудируя законы,
Карабкался на древо сефирот.
Смирив аскезой плоть и верой разум,
Очищенным он Господу предстал.
И ночью торжества легко и разом
Взошёл на вожделенный пьедестал.
В своих глазах он стал почти что богом,
Творцом всего, что только мог желать.
Пусть не в чертогах - в логове убогом
Он принял дар мертвить и созидать.
Гомункулы, кристаллы, эликсиры -
Как пыль веков, как палая листва…
Ему внушили властные сефиры
Умения и навык божества.
Его отнюдь не мучили сомненья,
Чем вылечить свой вдохновенный пыл:
В безумной страсти, в жадном упоенье
Он золото творил, творил, творил…
Сефирами дарованную силу
Он тратил безрассудно, впопыхах.
Но для чего? - его вдруг осенило:
Транжирить всласть и обратиться в прах?
...Чтоб стать мудрее, ночи было мало.
В оконца щель восхода луч пылал.
Над грудой бесполезного металла
Он в разочаровании стоял.
Единорог
Зульфие
1.
В королевстве далёком-далёком,
В той стране, что для карты мала,
Там, где запад граничит с востоком,
Златокудрая дева жила.
Привлекала собой неженатых
И женатых пленила порой -
Да на белом коне в звонких латах
Не являлся ей что-то герой…
В ожиданьи прекрасного принца
Развлекалась она в меру сил:
То один всё дарил ей гостинцы,
То букеты другой подносил.
…Танцевала она, как богиня,
Дивным телом сводила с ума:
Но не знала ни зла, ни гордыни
И простушкой казалась сама.
Ах, страдальцев печальные лица! -
Каждый - жаркой любовью палим.
И гуляла она по столице
То под ручку с одним, то с другим.
…И порою погожею летней,
Неизвестно откуда и как,
Вдруг пошли нехорошие сплетни -
Ей припомнили каждый пустяк.
Всё крепчали и ширились слухи:
Старики усмехались в усы,
Вслед несчастной плевали старухи,
Молодёжь воротила носы.
Отношение к ней лицемеров
Положило веселью предел:
Поубавилось тут кавалеров -
Замараться никто не хотел…
2.
…Приключилась беда в государстве -
Без причины разгневался Бог:
Наторевший во зле и коварстве,
Объявился вдруг Единорог.
Разорял он окрестные сёла,
Убивал неповинных крестьян…
И прорек местный старец Никола
(В прошлом - гордый бунтарь и смутьян):
«Всех нас ждёт за потерей потеря -
Это рок, и иному не быть.
Может хитрого, злобного зверя
Только девственница приручить».
Опечалились жители очень,
Взяли в руки кто кол, кто дубьё;
У кого-то был ножик наточен,
У кого-то в порядке ружьё.
…И пошли на проклятого беса,
Лишь исчез в алом зареве день…
А пред ними на краешке леса
Промелькнула неясная тень…
Ночь они по чащобе бродили,
По опасным ступая следам,
И на светлой поляне застыли
В изумлении трепетном… Там,
Утомлённая злобой людскою,
Дева нежная мирно спала.
Травы ранней сверкали росою,
И склонилась над нею ветла;
Раздавались рассветные звуки,
Вдаль струился прозрачный поток…
И лизал ей колени и руки
Укрощённый ей Единорог.
Рыцарь и дева
В оны дни в подлунном мiре
Рыцарь жил, противник зла.
С ним в согласии и мире
Дева скромная жила.
С ним делила все невзгоды,
Боль и радость, свет и тьму,
И в военные походы
Шла, сопутствуя ему.
А когда он был в опале,
В глушь медвежьего угла
Дева милая в печали
С ним на каторгу пошла.
И когда не видел рыцарь
Тень свою в ненастный день,
Златокудрая девица
Заменяла ему тень.
…Смерти мрачною гардиной
Скрылись прожитые дни,
И предстали в час единый
Пред апостолом они.
И сказал с надеждой рыцарь:
«Отче строгий, не томи!
Нас с любезною девицей
В кущи райские прими!»
Но ответил страж суровый:
«Брака здесь - уж ты прости! -
Недействительны оковы -
Тут безбрачие в чести!»
…И взмолились Богу оба,
Чтобы милость Тот явил -
Вместо жизни вечной чтобы
Им забвенье подарил…
Неурожай
Пахнет гарью. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит...
А.Ахматова
Карета катила, рессоры скрипели -
Поля расстилались кругом…
И девки крестьянские пели и пели,
И кучер скрипел сапогом.
«Чего ты скрипишь?» «Да жалеючи, барин!
Вот ходит нога ходуном…
Тебе уж, небось, поросёнок зажарен,
А мне голодущему в дом.
Ведь засуха, знаешь, небось, в этом годе».
«Да, знаю, вот еду к себе»…
«Эх, барин, да где же твоё благородие,
Забота о нашей судьбе?
Ведь едешь, небось, ты недаром в поместье, -
Узнать, не укрыли ль зерна!
Откуда ж зерно? А печальною вестью
Деревня твоя сражена!
Мол, едет к нам аспид наш, будут нам пытки!
Допросит всех по одному!
Не наша судьба и беда, а убытки
Гораздо важнее ему!»
«Так что ж ты жалеешь меня, простофиля?
Жалей уж собратьев своих!»
И кучер, глотнув свежей гари и пыли,
На барина глянув, затих…
И барин почуял вкус пыли и гари:
«Дыминой несёт - ого-го!»
«С полей и лесов этот дым, добрый барин,
ОТ ДОМА ЕЩЁ ТВОЕГО…
Недорого ценишь ты наше усердье!
Не всё я тебе рассказал…
Не для снисхожденья, не для милосердья
Я ехал к тебе на вокзал!
Аукнулись, барин, тебе наши беды!
Убытки свои позабудь…
В Престольной, небось, повкуснее обеды,
Чем наша голодная жуть!»
И снова замолк - навсегда уже - кучер,
И, пулей пронзённый, упал…
А в небе сгущались свинцовые тучи,
И дождик накрапывать стал…
Полный вперёд!
В белёсом тумане, в седом океане,
Чьи волны безумно чисты,
Рождались надежды британий, испаний,
Неведомых нам португалий и даний,
И там же, представьте, в солёном дурмане
Рождались и наши мечты...
Идти в новый свет наша совесть претила,
Ведь золото нас не влекло...
Но даль океана звала и томила,
Нам солнце экватора души палило,
И Арктика древними льдами манила -
Прозрачными, словно стекло...
И как-то, набравшись решимости смелой,
Хлебнувши мечты через край,
Ещё неуверенно и неумело
С пилой и рубанком взялись мы за дело,
Желанье кипело, и сердце нам пело
Про океанический рай...
На первых шагах мы плутали немного -
Ведь строили без чертежей
Мы то ли эсминец, а то ли пирогу,
Но опыт всё строже прямил нам дорогу,
И вот мы в занозах, в поту, понемногу
Уходим с земных рубежей...
Со стапелей в воду спустив каравеллу,
Недолго мы пели псалмы...
Дрожало в воде её стройное тело,
Держалось на зыбких волнах неумело,
Как будто грустило, как будто робело...
И к берегу тронулись мы.
Теперь мы верней выбирали холстину,
Надёжнее - для парусов.
И с днища счищали налипшую тину,
Ведь нам - на просторы, ведь нам - не в пучину!
И реи крепили - держать без помину
В позорной петле подлецов.
Мы ставили пушки, мы ядра сложили
Поближе к обоим бортам...
И сами борта попрочней укрепили,
И пресной воды под завязку залили -
Ведь наша мечта - это долгие мили,
И кто нам расскажет, что там?
И вот, по волнам, в неизвестные дали,
Поставив бом-брамсель и грот,
Мы двинулись в штормы, гольфстримы, мистрали,
Туда, где нас ждали, конечно же, ждали...
И волны роптали, а губы шептали
Беззвучное: "Полный вперёд!"
Золотой самородок
Где-то в тундре, за туманом,
Там, где вёрст не сосчитать,
Где священным талисманом
Суждено оленю стать,
Где полярное сиянье
Озаряет небеса,
Где волшебно звёзд мерцанье,
Где творятся чудеса,
Как-то на упряжке сонной
По белёсой целине
Ехал молодой учёный,
Сам в сумбурном полусне...
На груди его хранился
Самородок золотой,
Тот, что в полдень засветился
Под студёною водой,
Что блеснул в глаза и скрылся,
Да сверкнул на миг опять...
Наш учёный всполошился,
Да полез его искать...
"Ах, студёна ты, водица!" -
С дрожью всё он повторял...
Но решил не торопиться,
Не сдаваться и не злиться,
Пока злато не сыскал...
Вдруг пред ним, плескаясь пенно,
Дев прелестных хоровод
С песней необыкновенной
Заплясал на глади вод...
Наш неистовый учёный,
Потеряв научный пыл,
Поражённый, изумлённый,
Так в водице и застыл...
Между тем девицы пели:
"Раскрасавец молодой,
Мы явились, мы успели!
Долго мчались под водой,
Лишь шаги твои заслышав,
С нежной, сладкою тоской...
Нам вода - очаг и крыша,
И забота, и покой...
Ах, как славно нам плескаться,
Ах, как радостно играть!
Да слезами умываться
По ночам не привыкать...
Не ищи ты самородок,
Отправляйся с нами в путь!
Жить в холодных наших водах
Ты обвыкнешь как-нибудь...
Мы введём тебя в чертоги
В глубине реки седой -
Там, где правят наши боги,
Раскрасавец молодой!"
Девы юны и прекрасны,
И движенья их легки,
Губы красны, очи ясны -
Так и манят вглубь реки!
Наш учёный в тихих водах
Всё стоит, открывши рот,
Вдруг чудесный самородок
Вновь блеснул сквозь толщу вод...
Тут учёный ободрился,
Силы, разум отыскал,
Поднял золото, умылся,
В сани сел и вдаль умчал...
Но чудесное виденье
Душу юную влекло,
Билось сердце в исступленье,
Точно птица о стекло...
"Ах, зачем я не остался
Там, в пучине тихих вод,
Как бы сладко я вписался
В этот дивный хоровод!"
И в волненье, и в сомненье
Он погнал оленей вспять...
Но в глубоком изумленье
Вдруг наш юноша опять...
Слышит голос он прекрасный
Посреди ночной тиши:
"Возвращаться, сокол ясный,
Ты к русалкам не спеши!
Увлекут тебя в пучины,
Скроют чёрною волной,
И погибнешь без причины,
Ты в юдоли неземной!"
Тут он трепетной рукою
Самородок достаёт,
Да с неясною тоскою
В сани рядышком кладёт...
Веселиться ли, дивиться,
Через миг не знает он...
Златокудрая девица
Рядом с ним... Неужто сон?!
Но смущённо, осторожно,
Всё же медлить он не стал,
Не спросивши даже: "Можно?"
Он её поцеловал...
И уста её в томленье
Приоткрылись, горячи...
И рассыпались сомненья,
Как сгоревшие поленья
Пеплом сыплются в печи...
И полярное сиянье
Осветило небеса...
В нетерпенье, в ожиданье,
Смотрит девица-краса...
..........................
Светом неба увлечённый
И любовью неземной,
По холодной тундре сонной
Ехал молодой учёный
Рядом с милою женой...
Залог
Ай да тройка! Что за диво!
Пар валит от рысаков,
Развевает ветер гривы;
Месяц всплыл - да был таков.
Только конский бег ретивый
Под грядою облаков.
Снег кругом, мороз щипучий,
Мерный топот конских ног…
Дальних гор теснятся кручи -
Это Ведьминский отрог:
Жив в народе слух ползучий -
Души там сдают в залог.
Правит мОлодец упряжкой -
И ямщик он, и седок:
В Божьем мире звался Яшкой…
Держит малый путь далёк,
Запасясь заветной фляжкой,
Прямиком на тот отрог.
Крепко парня истомила
Чудо-краля из села:
Сердце юное уныло;
Разум вьюга замела -
Заметалась, запуржила,
И кружит, белым-бела…
Что ж ты, гордая девица?
Невдомёк видать, тебе,
Что юнцу ночами снится:
Вдруг проснётся не в себе -
Всё терзается, томится
И шагает по избе.
Извела ты дурачину!
Ну, куда ж ему теперь?
Как унять тоску-кручину?
Ты б ему открыла дверь,
Улыбнулась для почину -
Не терзался б он, поверь!
Где же, где надежды лучик?!
Парню воля - что острог.
...Дальних гор теснятся кручи -
Это Ведьминский отрог:
Жив в народе слух ползучий -
Души там сдают в залог.
Мотылёк
В империи далёкой Поднебесной
Когда-то жил седой старик-вдовец,
К труду своим усердием известный.
Трёх юных дочерей он был отец.
РавнО любил их. Дал им воспитанье,
Привив примерный нрав, по мере сил.
Но младшенькой причуды и желанья
Без ропота и строгости сносил.
Она была беспечна и игрива,
Чуть ветрена, но ласкова сполна;
И пылких чувств внезапного порыва
Порою не могла сдержать она.
…Вот старец дочерей своих, в надежде
На урожай, на поле снарядил.
Зане гнуть спину ревностно, как прежде,
Уже не в состоянии он был.
С восхода сёстры милые трудились
Бок о бок; только младшенькой их вдруг
На мотылька зеницы устремились,
И серп тяжёлый выскочил из рук;
И, боле не тревожима делами,
Она помчалась вслед за мотыльком.
А сёстры лишь качали головами
В томительном усердии своём…
…Вот ближе к ночи, отдохнув немного,
Поклажей тяжкой нагрузив вола,
Явились сёстры к отчему порогу;
И младшая беседу завела:
«Отец, внемли, какая нынче радость
Случилась невзначай. Была бы мать
Довольна мною. Я весь день старалась
Чтоб мотылька прекрасного поймать!»
Отец вздохнул. Сестрицы улыбнулись
Ехидно. Мотылёк прекрасный взмыл.
И спать старик и дочки примостились,
Да на рассвете стук их разбудил.
То был учёный видный из Нанкина,
С прислугой верной сбившийся с пути.
На землю он сошёл из паланкина
И, в дом вошед, в восторге рек: «Прости!
Прости, старик! Здесь, при лучах восхода,
Я чудом зачарованный стою,
Каким нечасто радует природа…
Любые деньги за него даю!
Тебе любую предлагаю плату
Без скупости, ручаюсь головой!»
…Купил он мотылька, отдав всё злато,
Позавтракал и путь продолжил свой…
|
