Я как-то встретил одного грузина,
И нос повесив, он грустил
И напряжен, как нервная пружина,
Мундштук, вертя в зубах, курил.
И что же на меня нашло,
Что жалость проявил я к бедолаге,
Развеселить решил, чтоб отпустило зло,
От нервного он срыва в шаге.
Ты что, грузин-джан, так грустишь,
Сияет солнце, жизнь прекрасна.
С карасом винным здесь сидишь,
Сжигая время в одиночестве напрасно?
И не держи ты груз под сердцем,
Конечно, жизнь течет, и мы стареем,
Мы сожалеем у порога смерти,
Так выпьем же, чтоб было веселее.
И, кажется, слова дошли до сути,
Что он наполнил чаши не скупясь,
Мгновения спустя, уже мы шутим,
Не трудно догадаться, где тут связь.
Мы утопили в алкоголе горе,
Так смысл жизни обретя иной,
И время провели, но вскоре
Обнаружили, что кончилось вино.
Грузин засунул голову в карас,
Был удивлен, что там пустое дно,
Как в миг во взоре пыл погас,
И выругался так, что повторить грешно.
Но я не знал, грузина горе велико,
Любовь всей жизни потерял,
В заснеженных горах пропала Сулико,
И он от слез сквозь зубы скрежетал.
Не мог я вынести его страданий,
От них я сам был в сердце ранен,
Чтобы отвлечься говорит: "Давай споем!"
Но тут мы разрыдались с ним вдвоем.
|
