Вот здесь меж нами сердце быть должно,
не то, что мышца, то-невинно.
Как фотошопа скальпель (не смешно ль?)
кромсает грудь наполовину,
так зажигалкой ночью жёг. Язык
её по контору сердечко
лизал. К жестокости давно привык,
но плакал ангел над колечком,
когда венчальное сжигал. И в крик....
Не на tattoo, глаза в глаза смотри.
Картинка-ложь, содрал бы с кожей,
а сердца нет и даже пузыри
исчезли. Ангел мне дороже
вон тот, который тянет тетиву,
ночами по лицу крылами,
в строфу расплёскивая синеву
глаз, бил. Моими же словами
другой в строке полощет кровь-любовь,
толпе рифмуя слёзы-розы,
(с тех пор краснею до корней зубов)
и набивает в папиросы
привет Мари Хуану. И растёт,
определивши по приметам,
что не поэт, а жалкий рифмоплёт,
сомнение. Убить за это!?
Казалось неразлучны навсегда
сердца и кольца, созерцали
друг друга ангелы, но иногда
чужую грудь я нашими сердцами
касался. Глаз не опускай, смотри
без иннервации во взоре, -
с руки кольцо исчезло в тридцать три,
а сердце перестало биться в сорок.
|
