ИВАН ИВАНОВИЧ ХЕМНИЦЕР
(1745-1784)
ДИНА НЕМИРОВСКАЯ
«В ПРИРОДЕ, В ПРОСТОТЕ ОН ИСТИНУ ИСКАЛ ...»
В 1745 году в астраханском крепостном поселении с названием Енотаевка в семье малосостоятельного немца, лекаря по профессии, родился Иван Хемницер, ставший впоследствии знаменитым баснописцем своего времени.
«Его басни были узнаваемо целенаправленны, злободневны, едки и смешны одновременно, - писал Павел Морозов в предисловии к «Антологии астраханской поэзии», 2003 г.), - Трудно вспомнить сатириков, которые могли бы соперничать с Хемницером в конце 18-го и начале 19-го века по массовой популярности».
Иван Иванович Хемницер (1745-1784 гг.) считается по праву самым значительным русским баснописцем до Крылова, на творчество которого оказал определённое влияние. Среди лучших его басен — «Метафизик», «Дерево», «Богач и бедняк».
Как и его великий предшественник, Хемницер искал загадки в таинствах славянских букв и звуков. В этом плане показательна одна из его басен –
БУКВЫ
Чтобы ученых отучить
В словах пустых искать и тайну находить,
Которую они, по их речам, находят
И в толки глупые свои других заводят,
Царь у себя земли одной
Их шуткой осмеял такой:
Под городом одним развалины стояли,
Остатки башен городских,
А около обломки их,
Землей засыпаны, лежали.
На сих обломках царь, ученым в искушенье,
Иссечь по букве приказал;
Потом те буквы на решенье
За редкость по своим ученым разослал.
«Посмотрим, — царь сказал,—
Какое выведут ученые значенье.
Уж то-то толки тут
Пойдут!»
И подлинно, пошли. Хлопочут, разбирают,
Чтоб тайный смысл найти словам,
Рассылка букв по всем ученым и землям;
Все академии к решенью приглашают,
Записки древностей, архивы разбирают;
Газеты даже все о буквах говорят;
Робята все об них и старики твердят;
Но мрачность древности никто не проницает.
Царь наконец, хотев их глупость обличить,
Всем приказал к себе своим ученым быть
И заданные сам им буквы объясняет.
Весь смысл неразрешимых слов
Был тот: здесь водопой ослов.
(1772)
Иван Иванович Хемницер родился в Астрахани в семье врача, выходца из Германии. Тринадцатилетним мальчиком он самовольно ушел из дома и поступил в пехотный полк солдатом. В 1769 г. вышел в отставку и служил в Петербург¬ском горном управлении, где сблизился с Николаем Львовым. Вместе с ним в 1776 г. Хемницер отправился в загра¬ничное путешествие. Пребывание в Париже позволило ему познакомиться с французской литературой, театром, изобра¬зительным искусством.
В 1770 г. Хемницер написал подражательную «Оду на победу при Журже». Но одический жанр был чужд его дарованию. Следуя примеру Сумарокова, он начал писать сатиры («На худых судей» и «На худое состояние службы»), в которых обрушивался на взяточников. С конца 1770-х гг. Хемницер — активный участник львовско-державинского кружка. Здесь произошло самоопределение Хемницера как поэта-баснописца. В 1779 г. он издал тоненькую книжечку «Басни и сказки», куда включил 27 басен. В 1782 г. вышло издание с дополнением 36 новых басен (как и первое, оно было подписано инициалами N....N...).
В 1782 г. по рекомендации Львова Хемницера назначили генеральным консулом в турецкий город Смирну. Отъезд оказался роковым: поэт тяжело заболел. Незадолго до смерти Хемницер был избран в члены Российской Академии.
19 марта 1784, в возрасте 39 лет, Иван Хемницер скончался и был похоронен в Николаеве на Украине. В 2002 году Администрацией Енотаевского района и Астраханским отделением Союза писателей России была утверждена литературная премия, носящая имя знаменитого земляка-баснописца. В селе Енотаевка его именем названа одна из улиц.
После смерти Хемницера его друзья отобрали в сохранившихся бумагах поэта ряд басен и вместе с ранее опубликованными им самим издали их в 1799 году под названием «Басни и сказки И.И. Хемницера в трех частях».
Основная историческая заслуга Хемницера в том, что его басни имели сатирическую направленность, идейную глубину, в них он защищал интересы простого труженика, критиковал феодально-крепостнические порядки. Его поэтическое кредо определено в словах:
В природе, в простоте он истину искал:
Как видел, так ее писал.
Но Хемницер сочинял не только басни, он писал сатиры, едкие эпиграммы, стихи, многие из которых перешли в пословицы и поговорки: “Чужого не замай, а береги свое”, “Иному и в делах лужайка – океан”, “Уж легче нет, как дураком прожить” и многие другие.
Всего за несколько месяцев до кончины он иронически писал о себе: «Жил честно, целый век трудился и умер гол, как гол родился». Эти стихи и высе¬чены на надгробном камне его могилы.
Знаковым событием, притом для всей России, а не только для астраханского края, стал выход в свет полного собрания стихотворений Ивана Хемницера, осуществленный Астраханским отделением Союза писателей России по заказу Администрации Енотаевского района в 2006 году. На родине одного из первых русских баснописцев, предтечи «дедушки» Крылова не просто хранят память о замечательном земляке, но память эта – действенная.
Каждый год объявляют имя очередного лауреата ежегодной литературной премии имени Ивана Хемницера, по доброй традиции вручаемой 16 января – в день рождения уроженца крепости Енотаевской, одного из первых российских баснописцев.
Администрацией Енотаевского района и Астраханским отделением Союза писателей России в 2000 году учреждена литературная премия имени Ивана Хемницера - первого русского баснописца, уроженца села Енотаевка. Наверное, немало в российской глубинке сёл, в которых чтят свою историю, гордятся земляками, проявившими себя, защищая Отечество, на литературном поприще, в науке и других сферах человеческого бытия. Так, в Енотаевке помнят и любят обрусевшего немца, сына коменданта крепости Ивана Хемницера, который прожил недолгую жизнь, но оставил заметный след на земле. В местном музее ему посвящена целая экспозиция, его творчество изучают, ему, если хотите, стараются подражать, сочиняя пусть немудрящие, но басни.
Ежегодно в январе проходит конкурс на лучшую детскую творческую работу (сочинение, эссе, стихотворение, рисунок), посвящённую творчеству поэта, где подводят итоги, награждают лучших. Из года в год растёт число участников конкурса.
В разные годы премия литературная премия имени Ивана Ивановича Хемницера вручалась: известному московскому поэту и публицисту Станиславу Куняеву, нашим землякам Юрию Мартыненко, Юрию Щербакову, Борису Свердлову, Олегу Севастьянову, Ирине Левитан, Марине Лазаревой и другим.
БАСНИ ИВАНА ХЕМНИЦЕРА
СТРЕКОЗА
Всё лето стрекоза в то только и жила,
Что пела;
А как зима пришла,
Так хлеба ничего в запасе не имела.
И просит муравья: «Помилуй, муравей,
Не дай пропасть мне в крайности моей:
Нет хлеба ни зерна, и как мне быть, не знаю.
Не можешь ли меня хоть чем-нибудь ссудить,
Чтоб уж хоть кое-как до лета мне дожить?
А лето как придет, я, право, обещаю
Тебе всё вдвое заплатить».
- «Да как же целое ты лето
Ничем не запаслась?» - ей муравей на это.
- «Так, виновата в том; да что уж, не взыщи,
Я запастися всё хотела,
Да лето целое пропела».
- «Пропела? Хорошо! поди ж теперь свищи».
Но это только в поученье
Ей муравей сказал,
А сам на прокормленье
Из жалости ей хлеба дал.
БАРОН
Жил был скупой богач, и у него один
Был сын.
Отец его скончался;
Наследства миллион молодчику достался,
И захотел сынок, имевши миллион,
Бароном сделаться, -- и сделался барон
Баронство куплено. Теперь задумал он
Быть сверх того еще и знатным господином
И слыть бароном с чином.
Хоть знатных он людей достоинств не имел,
Да он их представлять умел;
И всё сбирался и хотел
Министром быть при кабинете,
Чтоб в царском заседать совете,
Иль славным полководцем быть
Барон! достоинство за деньги не купить!
Но всё барон не мог решиться,
К чему бы лучше прилепиться,
Где б больше чести доступить:
Министром быть ли добиваться
Иль в полководцы домогаться?
И так в намереньях одних живет барон,
А всё достоинство барона -- миллион.
Он удивленье был народов
Толпою гайдуков своих и скороходов;
Доходами его почти весь город жил,
Он в золото себя и слуг всех обложил;
И ежели когда в карете проезжался,
То больше лошадей своих он величался.
Льстецам он покровитель был
И ревностно тому служил,
Кто, ползая пред ним, его о чем просил;
А кто поступки все и вкус его хвалил,
Талантами его бесстыдно восхищался,
Тот верно помещен в число друзей тех был,
Которые на счет баронов ели, пили,
Смеясь в глаза, его хвалили;
И в тот же самый час мешки его щечили,
Как уверяли все его,
Что против глаз таких, какие у него,
И Аргусовы ничего.
Надолго ль моту миллиона?
Ему другого нет закона,
Как только чтоб по воле жить,
Страстям и прихотям служить.
Барон наш перестал уж больше говорить,
Министром, полководцем быть,
И только к роскошам одним лишь прилепился;
Пил, ел и веселился.
А как весь миллион баронов истощился,
То стал опять ничто барон,
Таков, как был и прежде он;
Без денег он от всех оставлен очутился,
И доказал своим житьем
Барон наш правду эту всем,
Что детям только зла родители желают,
Когда лишь им одно богатство оставляют:
Богатство -- пагуба и вред
Тому, в ком воспитанья нет.
Примечание:
Барон. Перевод басни Геллерта "Der baronisierte BГС?rger"("Пожалованный в бароны мещанин"). Впервые -- изд. 1779 г., стр. 37. Печ. по изд. 1782 г., ч. 1, стр. 47. Редакция ст. 49--50 предложена Львовым в экз. изд. 1779 г., где вместо них было: "Пока весь миллион баронов истощился". В изд. 1799 г. исключен ст. 11 и между ст. 44 и 45 вставлен стих: "Своим богатством величаться". По сюжету к этой басне близка басня И. А. Крылова "Мешок".
Гайдуки -- здесь: слуги.
Щечить -- таскать украдкой, воровать.
Аргус (греч. миф.) -- многоглазый великан, часть глаз которого бодрствовала и во время сна.
ДУРАК И ТЕНЬ
Я видел дурака такого одного,
Который всё гналсЯ за тению своею,
Чтобы поймать её, да как? бегом за нею.
За тенью он, - тень от него.
Из жалости к нему, что столько он трудится,
Прохожий дураку велел остановиться:
«Ты хочешь, - говорит ему он, - тень поймать;
Да ты над ней стоишь, а чтоб её достать,
Лишь только стоит наклониться».
Так некто в счастии да счастия ж искал,
И так же этому не знаю кто сказал:
«Ты счастья ищешь, а не знаешь,
Что ты, гоняяся за ним, его теряешь.
Послушайся меня, и ты его найдёшь:
Остановись своим желаньем
И будь доволен состояньем,
В котором ты живёшь».
[1799]
ПРИВИЛЕГИЯ
Какой-то вздумал лев указ публиковать,
Что звери могут все вперёд, без опасенья,
Кто только смог кого, душить и обдирать.
Что лучше быть могло такого позволенья
Для тех, которые дерут и без того?
Об этом чтоб указе знали,
Его два раза не читали.
Уж то-то было пиршество!
И кожу, кто лишь мог с кого,
Похваливают, знай, указ, да обдирают.
Душ, душ погибло тут,
Что их считают - не сочтут!
Лисице мудрено, однако, показалось,
Что позволение такое состоялось:
Зверям указом волю дать
Привольно меж собой друг с друга кожи драть! -
Весьма сомнительным лисица находила
И в рассуждении самой, и всех скотов,
«Повыведать бы льва!» - лисица говорила,
И львиное его величество спросила,
Не так чтоб прямо, нет, - как спрашивают львов,
По-лисьи, на весы кладя значенье слов,
Всё хитростью, обиняками,
Всё гладкими придворными словами:
«Не будет ли его величеству во вред,
Что звери власть такую получили?»
Но сколько хитрости её ни тонки были,
Лев ей, однакоже, на то ни да, ни нет.
Когда ж по львову расчисленью
Указ уж действие своё довольно взял,
По высочайшему тогда соизволенью
Лев всем зверям к себе явиться указал.
Тут те, которые жирнее всех казались,
Назад уже не возвращались.
«Вот я чего хотел, - лисице лев сказал, -
Когда о вольности указ такой я дал:
Чем жир мне по клочкам
сбирать с зверей трудиться,
Я лучше дам ему скопиться.
Султан ведь также позволяет
Пашам с народа частно драть,
А сам уж кучами потом с пашей сдирает:
Так я и рассудил пример с султана взять».
Хотела было тут лисица в возраженье
Сказать своё об этом мненье
И изъясниться льву о следствии худом,
Да вобразила то, что говорит со львом…
А мне хотелось бы, признаться,
Здесь об откупщиках словцо одно сказать,
Что также и они в число пашей годятся;
Да также думаю по-лисьи промолчать.
[1799]
|
