Конкурс *Город, которого нет*
«Только проверь хорошо сделку, да и зачем тебе куда-то съезжать? Подмосковье – не вариант, Новая Москва – тоже, полдня на то, чтобы добраться на службу и обратно». Но желание какой-то определённости, самостоятельности и обретения почвы под ногами оказалось непреодолимым соблазном.
Студия была небольшой и уютной, но главным аргументом в её пользу стало окно в ванной. Окно с видом на закат. На полочке перед большим зеркалом нашлось место не только для изящных баночек с кремом и бутылочек с тониками, но и для милых фарфоровых безделушек. Случайно неслучайная коллекция, как-то сама собой осевшая среди неразлучных со мной вещичек: белый пудель, привезённый из времени «где все ещё живы», потешный львёнок и балеринка из советского прошлого и рыжая гончая, так похожая на спаниеля, подаренная другом совсем недавно. Мы, овеществляя прошлое, сами того не замечая, иногда программируем будущее, связывая себя памятью. Памятью, которая одновременно и дар, и наказание, и гарант того, что мы пока ещё живы.
Сейчас мне помнить ничего не хотелось – ничего такого, что резало по-живому и ещё не отболевшему, поэтому сегодня только две бутылки шампанского, удушливый запах белых лилий в вазе и закат в одной отдельно взятой квартире на восьмом этаже.
Где-то, несмотря на девятый час вечера, назойливо гудела дрель – обустраивали свой обретённый уют соседи по многоэтажке. Ещё один обман агента по недвижимости о «тихом уединённом рае», далёком от суеты мегаполиса вдобавок к открытию о том, что на дорогу домой ушло времени гораздо больше, чем обещали. Но какие же это несущественные мелочи по сравнению с тем, что я, наконец-то, могу побыть одна, пытаясь собрать себя, найти потерявшуюся свою сущность. Ту меня, которая умела верить, что всё к лучшему.
Когда-то казавшееся легковесным слово «винтаж» теперь пришлось весьма кстати. Винтажное шампанское оказалось совсем недурным. Высокий хрустальный фужер делал его почти целебным. Почти... потому что всё ещё было больно. Начавшаяся «шампанизация» меня обещала исцеление хотя бы на этот вечер.
Поочерёдно – «Blanc de Blancs» и «Blanc de Noirs», и пузырики гуляли уже не только в животе, но и в голове. «У нас проблемы, мистер Хьюго?» – «Нееет, дорогой, проблемы у тебя. Точнее, у тебя их две – я и маленький потоп». Почему-то стало смешно. Совершенно нормальная истерика. Потопа не будет, милый, но это не точно. Новый «Ба-ду-сан» пенится всё выше, наполняя воздух вокруг запахом шоколада и миндаля. Настырно торчащие из воды коленки кажутся айсбергами в океане. «Ф-ууу» – лёгким усилием дыхания сдуваю с них белые комочки отчаяния. За дверью вопит наглая кошка. Вот бестия! Просто не переносит закрытых дверей.
Через край ванны начинает переливаться вода вместе с перламутровой пеной. Я возвращаю тебе воду, любимый. Много много воды...
