Алёнка

Сыпались с шелестом листья платанов и ясеней,
От городка откатилась на запад война,
В тесной палате, пропахшей больничными склянками,
Я, забинтованный глухо, лежал у окна.

Видеть не мог ничего, но услышал отчётливо:
Голос девичий звучал за окном вдалеке,
Пел он о маме, как ждёт она милую доченьку,
Как набирает ведёрками воду в реке.

Голос дочерней любви в поднебесье истаивал,
Заворожённый, я ждал, повторится ли звук,
Но завозились соседи, собака залаяла…
Вдруг за дверями шаги – и послышался стук.

Голос, тот самый: «Ребята, готовьтесь, обедаем!»
Шарканье, смех, а я словно к матрасу прилип.
Нужно спросить, кто она, эта девочка бедная,
Но у меня получается хрип или всхлип.

После знакомились. Девушку звали Алёнкою,
Третий уж год на войне полевой медсестрой,
Дома оставила маму с малою сестрёнкою,
А до войны проживала в станице Динской.

Это названье запомнилось нотой высокою,
Слилось со звонким, весёлым её голоском.
Ясно представилось: там моя малая родина,
Там я построю уютный семейный свой дом.

Так не увидев ни разу свою пташку певчую,
Помня лишь руки да голос её заводной,
Я переправился в госпиталь дальше, за речкою,
Пообещав, что найду её хоть под землёй.

Мир возвращался с салютом, с улыбками, с песнями –
Я добросовестно карту страны изучал.
Вот и Динская, станичка, похоже, безлесная,
Только меня её голос настойчиво звал.

Звонкое имя станицы и голос прелестницы
Мне приоткрыли давно затерявшийся рай.
Дом я построил, уже мои внучки невестятся,
В нашей с Алёнкой любви даже осенью – май.