В России, как в Союзе раньше,
Диктатор свой имеет вкус.
Ильич вождём был первым нашим,
На атеизме строя курс.
Философов религиозных
Он загрузил на пароход,
Попов, подозревая в кознях,
Пускать приказывал в расход.
А Сталин, - тот, конечно «классик»,-
Ценил и драму, и балет.
Кой-кто из театральных пассий
К нему вводился в кабинет.
При нём с искусством было строго:
«Кармен», Чайковский, Бородин
И два Толстых. Пусть и немного,
Но с партией народ един.
У тех, кто уцелел и выжил,
Воспитывался вкус простой:
Всё то, что пояса чуть ниже,
Считалось чуждой клеветой.
Два цвета знали мы в искусстве:
Цвет красный - наш, цвет белый – враг.
Нет, мы не спорили о вкусе,
Его границей был ГУЛАГ.
Хрущёв и следующий Брежнев
В искусствах были не сильны.
Явились робкие надежды
На просветление страны.
Шестидесятников команда,
Все те, кто Чёрный чтил Квадрат,
Поёт, рисует то, что надо,
И в рок-н-ролльный бьёт набат.
Был их порыв настолько веским,
Так много было в нём тоски,
Что не стерпел Союз Советский
И развалился на куски.
В Союзе наций было много,
Теперь достаточно одной.
Россия выбрала дорогу,
Нацистской делаясь страной.
И снова во главе диктатор,
Предпочитает он попсу,
Ей телевиденье чревато,
Госдума и Кабмин, и Суд.
Конечно, классика в упадке,
Шутами стали барды все,
И с рок-н-ролла взятки гладки,-
Он свой в теперешней попсе.
В ушах тамтамы, в сердце пусто,
Глаза от допинга горят...
Теперь все органы искусства
Под властью органов творят.
|
