(В начале шахтного пути)
В замкнутом пространстве тяжело дышать,
с непривычки мутит внутренняя дрожь:
если что случится, то куда бежать? –
тьма скрывает сущность тут живущих рож.
Хоть во тьме кромешной их и не видать,
чую нечисть всеми фибрами души.
Каждая – моя таинственная тать –
хочет мелким страхом задушить.
Спички почему-то зажигаться не хотят.
Спички в потных пальцах подло пляшут дрожь.
Каверзные мысли в голове гудят.
Но ору я, матюгаясь: «Не проймёшь!»
Ни к кому не обращаясь, я ору.
А карбидка, между тем, зажглась.
Тьма, закончив свою подлую игру,
в закутках смиренно улеглась.
Метров десять от забоя до ходка
и по лестницам до штрека – сорок два.
И хотя не подчиняется рука,
ведь уже работает, как надо, голова.
В ней, как в тире, для меня одна лишь цель, –
чтобы дома очутиться поскорей.
Там меня жена накормит и… в постель.
ЛЮбая, от страхов отогрей!
июнь 1958 г.
|
