Глава 9. КНЯЖЕСТВА АТРИИ
Мелькали горькие века… Менялись древние пределы,
Несли туманные ветра сны, заблуждения, потери…
На земли Атрии легли морщины времени седые,
Чредой сменялись короли, бесславно в сумрак уходили…
Ни света, что принес Дамаль, ни тьмы, что правила Раэлем,
В них не было… Земная даль забыла их, не сожалея…
Правленья их не принесли ни радости, надежды, мира –
Они о власти спор вели всю жизнь, до сумрачной могилы…
По временам то тут, то там правители земель удельных,
Нарушив клятву королям, внимали голосу измены.
Величье сохранял Ниот, но по окраинным границам
Не славил короля народ, князьям подвластный или принцам.
И те, кто в битвах проиграл, ушли осваивать пределы
Среди песчаных серых скал в долинах, что вели на север…
Другие двинулись на юг – среди неласковой пустыни
Садов создали дивных круг в дыханье ветров жарко-стылых…
Кому-то запад стал милей – там, из лесов непроходимых
Был виден золотой Граэль, потерянный, недостижимый…
Восточный сумрачный предел озлобленные души принял,
Их череда угрюмых стен от Огненных земель укрыла…
**********
1. СЕВЕРНОЕ КНЯЖЕСТВО - НОРТЕН
И стали княжества расти, вести ремесла и хозяйства,
Открыв торговые пути во все концы былого царства.
На севере, где Варфоген простер границы по предгорьям,
Возникло княжество Нортен, вблизи Долин Непогребенных…
Легенды, что из уст в уста передавались по наследству,
Гласят: ночами Смерть сама спускается в Поля безлетья –
И плачет… Помнят старики, как Тень, раскинувшая крылья,
Рыдала, корчась от тоски, под облаками снежной пыли.
Как ветер, в страхе вторя ей, своим дыханием холодным
Нес имена в страну людей – Орлина, Теран, Харн … и Оддис…
На фоне горестной луны Тень замирала в исступленье,
Без сил склонившись до земли, моля всех павших о прощенье…
Вокруг же поля, по краям, стояли Мертвецы… живые –
В немой молитве к небесам глазницы обратив пустые…
А иногда вдали, в горах, был слышен дикий рев… и стоны –
В седых туманах, в облаках являлись тени древних гронов…
Процессия спускалась вниз, зверей мелькали силуэты…
До поля страшного границ шли воины в покрове снега:
И самый рослый среди них глазами, темными от боли,
Смотрел на Смерти страшный лик с тоскою, ужасом… любовью…
Он плакал! Гроны рядом с ним печально головы склоняли…
Но поле тень от черных крыл, дрожа, вилась над Мертвецами…
И вновь, и вновь истошный крик льдом сковывал сердца людские –
Крик Смерти: «Харн!»… Ответный рык переходил на стон: «Орлина…»
Могучий воин падал ниц и бился на руках у гронов,
Не видя их печальных лиц… рыдали горьким эхом горы…
И снова уходил наверх отряд, ведущий великана –
И несся эхом плач и смех среди колючего тумана…
На поле замирала Тень и падала, сбивая крылья…
Стояли Мертвецы над ней, снег сыпал хлопья ледяные…
И дети, что взрастил Нортен, тайком, запрет отцов нарушив,
На Поле бегали в тот день, что следовал за ночью Сущих –
От страха и тоски дрожа, они смотрели на убитых,
Смотрели в мертвые глаза людей ли, гронов ли, гралитов…
Непогребенные лежат, в руках оружие сжимая,
И в небеса уходит взгляд, что полон смерти… и печали…
Века нетленны их тела, по-прежнему зияют раны –
Века хранит их злая мгла проклятьем Смерти – местью Харну…
И снег, что сыплется с небес, до Проклятых не долетает –
Земля укрыта сажей здесь, что облаком лежит, не тая…
В стране людей бурлила жизнь, чредой сменялись поколенья,
Но вновь и вновь в Нортен неслись чужой войны былые тени…
Нортен окреп, спустя века он стал соперником Ниота –
Предгорий гордые ветра несли дыхание свободы.
Разрушенный же Варфоген своим пугающим соседством
Принес Нортену твердость стен и каждому дал твердость сердца –
В краю туманов и снегов работали годами люди,
Взрастив средь них поля хлебов, добыв из недр металлов руды.
Но не посмели вглубь земли и недра гор они спуститься –
Пугали смутные огни, и виделись во мраке лица…
Гралита мрачная краса хранила древние пределы,
Страны подземной чудеса остались для людей легендой.
2. ЮЖНОЕ КНЯЖЕСТВО - ВЕРГИНТА
Опаленные жарким небесным огнем,
Горы, красные, словно вечерний закат,
Стерегут жар дневной, хладной полночи сон,
Охраняя пустыню и ночью и днем,
Чтобы к ней не проник человеческий взгляд.
Но подобно огням, что манят средь ночи
Мотыльков на бесславную гибель,
И летящих в дурмане на пламя свечи -
Миражами своими и чарами лжи
Человека так манит пустыня.
Так прекрасно бескрайнее море песка,
Как бесшумно здесь катятся волны,
Здесь на огненных крыльях летает тоска,
Здесь сильней до последнего к смерти броска
Жаждой жизни создания полны!
Только здесь могут мысли и чувства души
Обрести форму, видную глазу.
Только здесь понимаешь, как ярки мечты,
Только здесь, находясь у смертельной черты,
Миру боль ты простишь, пусть не сразу…
Ну, а если тебе повезет, и уйдешь –
Если только отпустит пустыня,
То такой тишины ты нигде не найдешь,
Песнь песков раскаленных звенит, словно дождь –
Не забудешь ее ты отныне…
***
В краю, где океана синь врезается в волнистый берег,
За скалами страна пустынь простерла жаркие пределы.
На юге Атрии пески пересыпаются под ветром,
Как волны моря иль реки, горя под солнцем безответным.
Издревле люди стороной их обходили, избегая
Играть смертельной красотой среди безжалостного края.
Привратником страны морей лежала жаркая Пустыня,
И хладный лед ее ночей витал на легких звездных крыльях.
Однажды лишь в седых веках ее покой нарушил путник –
То смерть на адовых крылах в Брилану нес Король-отступник…
Сдалась Пустыня воле тьмы, открыв им водные просторы,
Богатства древней глубины, и рыжие, как солнце, горы.
Но больше никогда пески не открывались человеку,
Сокрыв в безмолвье все пути от жадности людской – навеки…
Но для изгнанников войны нет выбора: они отныне
На боль иль смерть обречены – пусть их судьбу решит Пустыня!
Они ушли в пески, и там, страдая от жары и жажды,
Но замерзая по ночам, вели строительство отважно –
Прорыв каналы для воды, в пустыне отыскав колодцы,
Они создали здесь сады, оазисы под жарким солнцем.
Песчаником из Рыжих скал мостили площади, дороги –
Прекрасный город вырастал на удивленье, радость многим:
Фонтаны, фрукты и цветы, тенисто-кружевные своды
Чудесны – словно миражи возникли против сил природы.
Возможно, жаркая земля сдалась отчаянным и дерзким,
Чьей целью не была война – но гордость и надежда в сердце.
В краю безжизненных песков возникло княжество Вергинта –
Каскад чудесных городов под небом раскалено-зыбким.
Прошли века – теперь поля, плантации, луга, запруды
В песчаных выросли краях стараньем долгим, многотрудным.
Вергинта, так же, как Нортен, былое рушила величье
Ниота неприступных стен… Все больше горестных различий
Среди озлобленных людей в обидах, горе появлялось,
Впитав вражду с младых ногтей, они в тоске встречали старость…
Вергинта же росла, цвела: пути к пугающему морю
Людская воля провела, открыв дорогу рыбной ловле.
Теперь торговля между стран велась во всех краях на равных –
В Нортен, Ниот шел караван, везя роскошные товары:
Ковры, вергинское стекло, вкуснейшее вино и фрукты,
Морскую рыбу… Так текло здесь время. Возле тихой бухты
Возникли легкие дома, где рыбаки теперь селились,
Пока шла рыба. После дня они к кострам своим садились
И говорили о делах, о семьях, доме и любимых…
И о легендах, сказках, снах, что старики в сердцах хранили –
О древней расе, что жила в глубинах синих океана,
Что в небесах летать могла и выходить на берег к скалам…
Не раз видали рыбаки на мачтах шхун и быстрых бригов
Зеленоглазых птиц… Они с тоскующим летают криком:
Бывало, кто-то из людей, кого смывало вниз волнами,
Видал в пучине цепь огней, дома с цветными изразцами –
Там был Ямард… Янтарный град… И до сих пор душа триландов
С ним связана… И говорят, они выходят к Рыжим скалам…
И даже было, что они спасали жизни бедным людям,
Что волны в бурю увлекли, до срока обрывая судьбы…
Их видел выживший Хастон, которого они на берег
Из бешено бурлящих волн вверх вынесли… Он на коленях
Не мог стоять – один триланд остался с ним, покуда утром
Хастона не нашли друзья… Но он, конечно, помнит смутно.
А Дилад видел на заре прекрасную младую деву
В сверкавшем ярко янтаре, что в небеса со скал смотрела –
И он узнал по волосам, что облаком зелено-синим
Ее охватывали стан: здесь, перед ним – триланд… Вдруг крылья
Мелькнули в отблесках зари, и птица с белым опереньем
Ввысь взмыла с краешка скалы! И скрылась в брызгах белой пены…
А в кузнице у Рыжих скал однажды юноша явился,
Его старик Рехан видал, что там случайно очутился –
Был юноша высок, красив, с зелено-синими кудрями…
Рехан же, онемев, застыл – и птица скрылась за волнами.
А было – Меган дочку взял, она на берегу играла,
Пока он отошел к сетям, когда вернулся – Мэй пропала…
Ее тогда искали все, но попусту… Но вот под вечер,
Как Меган плакал на песке, Мэй обняла отца за плечи –
Малышка рассказала, что упала в воду, и теченье
Ее от берега несло. Она кричала о спасенье –
Но не было ответа ей… И в глубину ее тянуло…
Уже простилась с светом Мэй, но вдруг огни из тьмы мелькнули –
Прекрасной женщины глаза мерцали жалостью печальной,
Она Мэй за руку взяла и вытолкнула над волнами…
Держа ей голову, плыла до берега, и на прощанье
Подарок девочке дала – колечко и браслет янтарный!
Мэй помнила ее лицо, глаза, что полны бирюзою,
Злато-янтарное кольцо, чудные косы цвета моря…
***
И так легендами росли и множились года людские,
Пока рыбацкие костры в ночной прохладе им светили.
А позже, как у Рыжих скал нашли гранит и белый мрамор,
Поселок разрастаться стал, и промыслы там расцветали –
Столица княжества была по-прежнему среди Пустыни,
Туда от моря караван ходил за много сотен милей.
Вергинты белый стольный град, величественный и чудесный,
Носил названье Саламанд, сияя в зареве небесном.
Казался сказкой, миражом, манящим облаком цветущим,
Что в царстве солнца возведен на удивление живущим.
Поселок, что у Рыжих скал и синих вод морей Бриланы
Простерся в розовый туман назвали люди Калеманом.
По вечерам рыбачий люд любил собраться у камина
В таверне, где часы текут размеренно, неторопливо.
Под шепот ветра, рокот волн любили старые легенды
Послушать люди – Хромый Колн их помнил много… И беседы
Неспешной чередой текли, черты былого воскрешая.
Пока каминные угли потрескивали, угасая…
Бывало, слышалась свирель вдали туманной над пучиной…
Колн говорил – Дариниэль грустит там о земле родимой –
Янтарно-мраморный Ямард богиня моря вспоминает,
Коралловый цветущий сад, покой и мир морского края…
Колн говорил, что видел сам богиню светлую триландов,
Когда по розовым волнам она проходит над Ямардом –
Не может он сравнить ни с чем черты Хранительницы моря,
Прекрасная Дариниэль… Свет звезд течет в ее ладони.
А голос… Дивная мечта, и песня, что летит над морем
Волнует чарами сердца, с свирелью сладкозвучной споря.
Так грусть ушедших вдаль веков переплеталась с жизнью новой
В звенящем шепоте песков, в бегущих вдаль рассвета волнах…
Вергинта крепла, мир и сон безмолвные пески хранили –
Простерлись над ее челом Бриланы трепетные крылья…
3. ЗАПАДНОЕ КНЯЖЕСТВО – КЭЛЛАНА
Атрийский западный рубеж проходит полосой по полю,
За ним звенит альвийский лес, златою трепеща листвою.
Исчезла магия земли, что альвов мир оберегала,
Когда за звездами ушли, хранимы волей Равлиана.
Граэля нет здесь… Лес златой таинственной окутан негой,
Земля за Атрии чертой теперь принадлежит ловенгам –
Непримиримы и горды сердца отрекшихся от веры,
Тех, кто когда-то альвом был и частью светлого Граэля.
Граэля свет далек… Но здесь все дышит памятью былого,
Печально-золотистый лес лишь ждет весенних зорей слова…
Но золотистый листопад и звон для путником смертельны –
Не возвращаются назад ступившие в чертог осенний…
Ловенгов стрелы так легки, движения молниеносны,
Тех, кто погиб от их руки, оплакивают только звезды…
И поле, что здесь пролегло, опасно стало. По границе,
Срываясь с ветра на крыло, лишь вольные летают птицы.
Боятся люди: тетива частенько в тишине звенела,
И бедных путников тела здесь оставались, для примера…
Но все же изгнанный народ остался здесь, у кромки поля,
Не пресекая тот порог, где сеют стрелы смерть и горе.
Атрийский лес позволил им дома построить в дикой чаще;
Создать несчастным и чужим здесь пастбища, луга и пашни.
У каменистых Черных скал, что сторожат врата Пустыни,
Гранитный мрамор и металл из штольн проложенных добыли –
И люди город возвели, сокрытый хвоей и листвою,
В работе тяжкой годы шли под сенью мира и покоя…
На всем пространстве от лесов до Черных гор селились люди,
Кольцо построив городов, что крепостью единой будут.
Высоких башен, крепких стен, и рвов глубоких укреплений,
Мечей и легкокрылых стрел, без счета в Западных владеньях –
Кэллана, княжество лесов, бесстрашных воинов пределы,
Его твердыня - Камесот, соединяет эти земли.
Вокруг нее круг крепостей, и дальше выстроены форты,
Что охраняют сон людей и караванный путь торговый.
Кэллана славу обрела и оттеснила власть Ниота,
Ведя торговые дела с Нортеном и Вергинтой. Форты
Ей обеспечили покой, распространение ремесел,
Защиту от врагов и войн, покорность Камесоту вотчин.
По полю, где слепая смерть бесславные сбирала жертвы,
Воздвигли укреплений сеть, где дикие носились ветры –
Три ряда каменных столпов с кругами полого металла,
Чтоб звук улавливать шагов, опасность смерти упреждая…
Но все равно Ловенгов лес манил отчаянные души –
И изредка слепая смерть тех настигала, кто нарушил
Черту у западных границ, пройдя ловушки укреплений –
Юнцы останками глазниц смотрели в небо с удивленьем…
Но были те, кто обошел преграды и ловушки смерти,
Кого златисто-нежный звон приветливо, как друга, встретил –
Они ходили в этот лес, завороженные Граэлем,
Легендами былых чудес, и в призраки былого веря.
Один из них – Веселый Фэрт, видал в Златом лесу ловенгов…
Прекрасных, словно злой рассвет, разящих цель без сожаленья.
Но лес укрыл его листвой, и стражи промелькнули мимо –
Фэрт поражен был красотой… и гордостью непримиримой.
Лес снова, снова звал его, учил скрываться, видеть тропы,
Звеня кружащейся листвой, давал земли услышать шепот…
Земля звала… Душа ее шептала о своей утрате –
Век Перворожденных прошел, и нет в лесу ловенгов «завтра»…
Фэрт слышал – плачут дерева, и удивлялся, что ловенги
Не слышат… Только тетива звенит, натянутая крепко.
Он понял, что им не дано легенды старого Граэля
Услышать сердцем… Все равно для них в златом лесу осеннем…
Однажды серебристый снег окутал крепости Кэлланы,
В волшебный лес подался Фэрт, дойдя до северных окраин –
Увидел горные хребты, сверкавшие вдали вершины,
И замер… Этой красоты он не видал еще доныне!..
Так это – древний Варфоген! Всего лишь одолеть предгорья,
И можно Гвалахары стен коснуться… если пустят гроны.
Но говорят, они ушли с своим Хранителем в пещеры,
В глубины Ледяной горы разрушенного Варфогена…
Фэрт, призадумавшись, решил, что путешествие на север
Потребует немало сил… и замер, двинуться не смея –
С гор расползался вниз туман, густеющий вечерний сумрак
В долине путников скрывал… Фэрт видел темные фигуры:
Их пятеро, могучий рост, великолепное сложенье…
Все вызывало лишь вопрос – быть может это лишь веденье?
Лишь два народа на земле такою статью обладали –
Гралиты, гроны… Но теперь они живут в краю печали…
Меж тем приблизился отряд, ступив под сень златых деревьев,
И Фэрт увидел Мертвых взгляд! Он отступил назад, немея…
Раздался свист, и перья стрел среди деревьев замелькали.
Но не коснувшись мертвых тел, в листву златистую упали…
Тогда из меркнущей тиши явились семеро ловенгов –
Сверкнули молнией мечи, но не смогли достигнуть цели:
Те, кто мертвы уже давно, недосягаемы для смерти,
Застывшим душам все равно, какая боль тела их встретит…
Друг против друга замерев, стояли древние народы,
Но вот из тьмы восьмой ловенг шагнул и обратился к мертвым:
–– «Что нужно Проклятым от нас? Доныне не было меж нами
Открытых распрей. И сейчас ответьте мне – царю Итрану!»
Он ближе к Мертвым подошел – одна фигура отделилась,
На плечи сбросив капюшон, и взору женщина явилась –
Живая… Борозды морщин лицо уставшее изъели,
Угасший взгляд ее саднил колючим отсветом метели
И голову склонив, Итран вдруг опустился на колени –
Ловенга голос задрожал, когда спросил в благоговенье:
–– «Кого я вижу пред собой – богиню Оддис…иль Орлину?
Твоей великою душой владеет снова света сила?!...»
На миг ее померкший взгляд проснулся, искорками дрогнув.
И свет, как много лет назад, пробился за тумана полог:
–– «Итран… Тьма дорого берет и отпускает неохотно…
Я изменилась. Но восход мой впереди… Он будет полон
Тоски и боли, но потом свет примет горькие молитвы,
Что я в течение веков творила на полях той битвы…
А вы, отрекшийся народ, когда пресытитесь отравой,
Что души и сердца вам жжет? В том нет ни доблести, ни славы…
У каждого есть выбор свой, и я свой сделала по праву –
Мне путь укажет лес златой в Граэль, к чертогам Равлиана!»
И взор Итрана потемнел при имени святом Граэля…
С Орлиной спорить не посмел ловенг, свою предавший веру –
Он руку ей поцеловал и отступил, открыв дорогу
К Граэлю, в светлый Эйр-Лэран, что скрыт за золотым пологом…
Она ушла одна… За ней кружились листья, заметая
Следы, что в сумраке теней свет серебристый оставляли…
Четверка жутких мертвецов ушла на север, к Варфогену,
Без лишних жестов или слов, в лесу оставив лишь ловенгов…
Слова Орлины как кинжал пронзили сердце им, и рана
Кровоточила, взгляд искал их Предводителя – Итрана…
А он смотрел богине вслед и на серебряные искры,
Что усыпали лес как снег, нетающий и дивно-чистый…
И просветлел жестокий взгляд, слеза печальная упала,
Как много-много лет назад в ответ на горе Равлиана…
Фэрт потрясенно наблюдал, как лик Верховного ловенга
Окутал горестный туман, сгустились призрачные тени –
Он обратил взгляд к небесам, сон светлой жизни вспоминая,
Взывая к девственным лучам Лиа, Ардении и Майи…
Но нет их здесь… Они ушли, и увели с собою альвов,
Дыханье прожитой весны в листве осенней рассыпая…
Но он услышал – плач и стон… Ему на плечи листья пали:
То дерева со всех сторон шептали о своей печали.
В молчанье тягостных минут сердца Отрекшихся застыли…
Им вспомнились века разлук и горе тех, кого забыли.
Ловенги скрылись в тишине, лес горестно вздыхал во мраке,
В привычно-тяжком полусне храня надежды и утраты…
А Фэрт по тающим следам из тьмы воскреснувшей Орлины
Направил путь свой в Эйр-Лэран, в Граэль далекий, светло-дивный…
4. ВОСТОЧНОЕ КНЯЖЕСТВО – ЗОРАТ
Не оседает пепла тень на горизонте вечно-сером,
И искр пылающих метель от гор тоскливым жаром веет…
Долина Умерших камней простерлась полосой широкой –
Отрогом Огненных земель и Атрии границ с востока…
На этих землях злой туман зеленоватой мглой сочится,
Сквозь паутину лишь бурьян средь пепла серого пылится.
Дыханьем ядовитым Ад испепеляет все живое.
И камни мертвые стоят, вход заслоняя в царство злое.
Но тьма алеющих небес и запах стынущего пепла
Людей не устрашили здесь, их воля и решимость крепла –
Озлобленны тоской сердца, что тяготятся тяжким гневом,
Их к Аду гордость привела, найдя приют под серым небом.
Перед Долиною камней давно умерший лес чернеет,
И старый ветер Горевей вздыхает тяжко средь деревьев…
Скудна восточная земля, не быть здесь ни полям ни пашням.
Здесь только залежи угля да серы находили раньше.
Из мертвых сумрачных камней построили дома и крепость,
Что охраняет сон людей средь копоти и стонов леса…
Как мрачны черные дома, где днем и ночью едкий холод
Клубится… Сумрачный туман окутал королевство Зорат…
Лишь изредка лучистый свет пробьется средь небес суровых,
Но призрачно-искристый след исчезнет, чадом опаленный…
И люди Зората бледны, незаживающею раной
Саднят сердца цветные сны, что снятся горькими ночами –
О прошлом… радужных дождях, листве прозрачно-изумрудной,
О полных ярких красок днях и о ночах сребристо-лунных…
Но Зорат им отныне дом, неласковый и нелюбезный –
Здесь искры сыплются дождем, пришедшим из горящей бездны.
Ночами Мертвый лес шумит, среди деревьев слышны стоны…
Там кто-то с ветром говорит, вернувшись ночью в лес знакомый…
В Долине умерших камней огни во тьме ночей мелькают,
Там сонмы призрачных теней скользят, как нетопырей стаи…
А иногда до взрыва вен доводят гулкие раскаты –
То сам Владыка Нортреден вздыхает-стонет в пепле Ада…
И люди видели порой – в пронзительной ночи бесшумно
Взлетали искры над горой, и силуэт во тьме безлунной
Скользил из Ада в Мертвый лес, и дальше, дальше уносился –
Туда, где почерневший крест над старым куполом кривился…
За лесом позабытый Храм бледнел в тумане воспаленном –
Там жил Хранитель Гориан, исчезнувший в веках далеких.
Здесь житель Ада замирал, не оскверняя сень чертога,
На крест чернеющий взирал, садясь на камни у порога…
И трепетанье черных крыл, движенье дьявольских ладоней,
Все говорило – он молил… молился здесь, пытаясь вспомнить…
До предрассветной черноты он оставался перед Храмом,
Глядя на окна и кресты потерянно-тревожным взглядом…
И поворачивал назад, не слушая тоску деревьев,
Туда, где мрачно-жаркий Ад на землю сыпал жгучий пепел.
Лишь Горевей его чело окутывал туманом белым.
Скрывая Адово клеймо – в ночи скользил Верховный Демон!
Тирадис… Несколько веков служил он вместо Аюрона
Владыке Ада. Но не смог забыть он свет земных законов…
И вспомнить жизнь свою не мог! Лишь блики, шепот, очертанья,
Обрывки образов и слов – боль, скорбь и разочарованье…
Он так страдал! Века прошли, терзая призраками память,
Так проносились ночи, дни, но не дано тоске истаять.
Тирадис думал, боль его неведома созданьям Ада:
Но не укроется ничто от всепронзающего взгляда –
Владыка темный, Нортреден, следил задумчиво и хмуро,
С надеждой тайною за тем, кто жаждал вспомнить жизнь земную.
Он сам страдал! Уже давно устал от изощренной злобы,
Все чаще черное чело скрывалось облачным пологом…
Но стон его тонул в огне, в тоску и ужас повергая
Людей, что в Зората земле от эха злого застывали.
Бывало, дети бледным днем чрез Мертвый лес, собравшись стайкой,
Шли к старой церкови с крестом, найти пытаясь призрак тайный.
Но тени мраморных камней, кресты и стрельчатые окна
Взирали молча на детей, дрожащих в страхе у порога.
Не сразу, но в один из дней, в отчаянии безрассудном
Они вошли под Храма сень, приветствуемы эхом гулким…
Через цветные витражи бледнеющие искры света
Лились, как золото во ржи, сияя бликами рассвета –
Небесно-ясной синевой и изумрудною листвою
Они вились над детворой метелью яркой и живою!
Стояли дети, замерев, покорены волшебным мигом,
И глядя, как чудесный свет пролился искрами над Книгой –
В глубоком светлом алтаре на мраморном резном престоле
Лежала Книга, где завет запечатлен господней волей…
Как были тяжелы листы, веков нетронутые тленьем!
И дети, мыслями чисты, читали их с благоговеньем –
Им виделся небесный свет, и голос слышался далекий,
Читавший праведный завет сквозь полог времени глубокий…
Страницы Книги так легко неискушенным дались детям,
А старый Храм сиял светло, забыв про горькие столетья –
Теперь над Книгою стоял, как прежде пред господней волей,
Людей Хранитель, Гориан! И свет сиял в его ладонях…
Хранитель взгляд свой обратил на зачарованные лица,
На запустенье в Храме, пыль, на Книги светлые страницы:
–– «Пусть свет вас всех благословит! Не бойтесь, дети, вы же в Храме –
Пускай века прошли над ним, века безвременной печали…
Я был Создателем самим с начала мира здесь поставлен,
Я Атрии покой хранил, когда Атир еще не правил.
Но в страшный час, когда народ на царский трон возвел убийцу,
Меня скрыл ледяной полог, и мира замерли страницы –
Я находился в полусне, но видел смутные картины:
Эльгор-Гретан в крови, огне… и первых городов руины…
Вы так невинные и чисты… Но в приграничных землях Ада
Взрастают мертвые цветы, людей ждет горькая расплата…
Теперь же, как молитв слова, что в Книге вечности прочли вы,
Меня исторгли изо льда – вновь будет Атрия хранима!
Пускай безверия века людские души иссушили,
Пускай вина их велика… но свет еще взойдет над ними!
Вы возродите души тех, кто милосердье и прощенье
Забыли, совершивши грех, застыв навек в ожесточенье…»
И дети Зората с тех пор под руководством Гориана
Учили бытия закон под сводами святыми Храма.
И постепенно, день за днем, мир раскрывался детским взорам,
Так первым солнечным лучом озарены земли узоры…
Неведом детям старый мир, а Зорат мрачен, неприютен,
Но Книга показала им, как много дал Создатель людям…
Года сменялись чередой, и Зорат обратился к вере,
Найдя поддержку и покой взамен озлобленных сомнений –
Светлее стала боль утрат, померкли и воспоминанья
О битве, что года назад людей отправила в изгнанье.
О горьком гневе, что истлел в сердцах людей, испепеляя
Их мысли, чувства… что алел незаживающею раной.
И утешенье к ним пришло, изгнав из душ холодный сумрак –
К тем, кто под Адово крыло пришли в тоске своей безумной…
Теперь же на границе Тьмы оплотом Света и прощенья
Воздвигли Зората сыны другие Храмы-укрепленья –
Они прибежище для всех, кто болен телом и душою,
Кого терзают страх и гнев, кто ищет утешенье боли…
Со всех предельных королевств стекаться в Зорат люди стали
В надежде излечить болезнь, избыть обиды и печали.
И вот торговые пути к востоку, в Зорат, проложили –
На запад, север, юг везли алмазы, уголь, серу, глину.
Так Зорат рос и расцветал, хранимый светом Гориана,
Для Атрии защитой стал, стеной от Адова тумана.
Но так же в темноте ночей вокруг каскадов новых Храмов
Зловещая мелькала тень, с рассветом в горы отступая –
Сам Гориан не раз, не два с Тирадисом встречался взглядом –
Но замирали все слова пред демоном Верховным Ада…
Не из-за страха.. Из тоски, отчаянья и страшной боли,
Что вихрем билась о виски и увлекала за собою…
Тирадис уходил. Заря сквозь сумрак к Храму пробиралась,
Роняя капли янтаря на вышитые покрывала –
А Гориан сидел без сна, понять пытаясь, что за сущность
В Тирадисе теперь жива. И что его так страшно мучит?
О чем он может сожалеть, не помня жизнь свою земную?
Что не дает душе сгореть, оставив оболочку злую?..
Доныне Гориан не смог понять ночного гостя тайну,
Молясь, чтоб Свет ему помог дать страждущему покаянье…
Хранитель летопись Времен потомкам Атрии составил,
Чтоб все, что было испокон, не стерлось будущими днями –
В ней вновь ожил Эльгор-Гретан! И раскололся на осколки…
Создатель Адом править стал, а нить надежды слишком тонка…
Веками Гориан смотрел, как воскресает постепенно
Земли поруганной предел, а в душах расцветает вера –
Как сострадание и свет людские жизни озаряют,
Как искры оставляют след в тяжелом сумрачном тумане…
И он молился каждый день за всех, свою вернувших веру,
Чтоб снова не смутил людей тот, кто толкнул на грех их первый…
Тот, кто предал святой Альгард, Всевышнего любовь и волю,
Любимый Нортредена брат, сгубив его во тьме и боли…
Но проходили дни, года… Воспряла Атрия из пепла,
Пусть не едина, но горда – пять княжеств, что скрепила вера.
Здесь больше битвы не велись, Тьма отпустила эти земли,
Текла размеренная жизнь, хранимая заветом древним…
|
