Толстому поведал тощий календарь: “Гонит год под нож, задавил рутиною. В марте часто просыпался злой январь, кашлял и дышал на весну. Нечтимая украшалась летом старая любовь липкою строкой негодной ни к чёрту и не смогло смыть эту глупость слово “кровь”, хоть и рифма, как калач была тёртая. Осень зиму не впускает, льёт дожди. Ветер тянет, голосит холодиною: "Эй, мороз, постой, не злись, ты погоди, плачет песню листопад лебединую". Скоро год подбросит белоснежный лист, - октябрю не дам заплевать снег сплетнями. Бабью осень к солнцу разверну на ист, красками из снов разукрашу летними”.
Ждут поэты глупо месяц май зимой, - вдруг снегA расплавят зайцы на диване. Календарь носил веснушечки с собой, солнечных зайчишек грел зимой в кармане. Тощий распрощался в тридцать первый день, в январе ни духа, ни кровИ, ни боли не осталось; толстый календарь худел, выпуская зайцев солнечных на волю.
|