ПАРИЖАНИНУ
Вы не увидите в Париже парижанок, Налево вертите вы головой, направо, Французов нет, они, как будто, вымерли, На улицах не встретишь их в Париже. Огромный город, где миллионы кружатся, Наполнен только теми, кто притулился К его плечу, вчера, иль может – век, Куда ни глянь, приезжий человек!
А если белые увидите вы лица, Туристы это, что спешат ещё напиться Парижским воздухом, какого просто нет, Парижский шик, уже давным – давно исчез, И на Монмартре, где жила-была мечта, Где пышным цветом расцветала красота, Сидят приезжие со всех концов земли, Политкорректности здесь царство, но увы… В Парижском сердце только здания одни. Парижский дух – ушёл в бескрайность высоты, И в кабаре звучит назойливо куплет, Из разных стран собрав девиц в кордебалет.
Вагон подземки, как в Нью-Йорке, негров – тьма, То тут, то там видна арабов куфия, У женщин вам не разглядеть черты лица, На головах хиджаб, иль тёмная чадра…
И только вдоль великой Сены, где бульвар, Где сонмы страждущих спешат на «Notre Dame» Где букинисты скромно выстроились в ряд, Стоят вдоль Сены их столы, ещё стоят, Стоят столы, мольбертов множество стоит. Толпа зевак вокруг мольбертов тех кружит, Здесь воздух, будто-бы не воздух, а «plaineure», Так может здесь ещё живёт былых времён Парижский дух, парижский мальчик «cete gamaine», Который нёс Парижу время перемен, Чей смех лукавый, чей сарказм и удаль чья, Через года вела Париж, через века…
Куда же делся тот малыш, тот мальчуган, Наверно, стал одним из многих парижан, Наверно мимо нас летит в своём пежо, Иль ситроене, иль, может быть, рено? Вот только жаль, что не увидел я тебя, Вот только жаль не заглянул в твои глаза, Вот только жаль, что не пожал твоей руки, Не отыскал тебя в толпе, прости, прости… Но всё равно, тебя «gamaine» мой, я люблю, Тебя, кто сделал это чудо наяву, Того, кто истый парижанин, не араб, Чьи дети жгут авто, разбой творят, разврат, Париж великий скоро в Мекку превратят, А ты молчишь, гамен вчерашний и смельчак, Политкорректностью к разбойникам – распят!.. Ну что ж, у каждого из нас своя судьба, И нам советуют корректностью врача Обезоруживать, не глядя на террор, Мол, их природа такова! Какой позор, Какая жалкая позиция раба, Ужель и ты, гамен, закрыл свои глаза Как мир, когда-то, на коричневый террор, А после сговора – Освенцим и топор, Что над главой Европы вскоре занесла Рука, В коричневой перчатке палача.
Что изменилось в мире ныне, только цвет, Теперь зелёный претендует на успех, И по планете, как в тридцатые года, Ползёт, сейчас, уже, зелёная чума… Ты вырос, маленький гамен, ты – поумнел, Политкорректность – осторожности удел, Политкорректность – как граница бытия, А за границей, нет понятия добра. Нельзя бандиту говорить, что он – бандит, Нельзя убийцу пристрелить – пусть он сидит, Нельзя насильника отдать на самосуд Отцам растерзанных детей – пусть судит суд
Нам очень многого нельзя, у нас закон, А тот, кто знаменем зелёным осенён, Тот признаёт один закон – свой Шариат, А по нему любой неверный, значит враг… Весь мир поделен на друзей и на врагов, Стоишь под знаменем зелёным, будь готов В любой момент убить и друга и врага, Их учат убивать «учителя», С младых ногтей, как только родились, Их учат: «Ненавидеть – значит жить!», И если в мире не объявлена война, Она идёт, не видно ей конца! Пойми, гамен, мой парижанин, сверстник мой, Что ты – заложник, тех людей, кто начал бой, Со мной, с тобой, ведь мы для них, увы – враги, И это значит, уничтожить нас должны. Идёт война, давным-давно уже идёт, Пойми, гамен, у нас с тобой один порог, Тот, за которым начинается беда, Политкорректностью не устрашишь врага, Не образумить, не остановить, Политкорректностью врага – не истребить, На огневом, переднем самом, рубеже, Стоит страна моя одна, в кромешной мгле, А вкруг неё – зелёные моря, И нет страны, чтобы нам руку подала, А ты, гамен мой, мирно, тихо едешь прочь, И на Европу наползает снова ночь, Как та, «хрустальная» в тридцатые года, И Холокоста на пороге тень видна, Ты от проблем, гамен, уходишь зверю в пасть, Париж и Францию сдаёшь и в этот раз, Как сдал Петэн в проклятые года, Предателем оставшись на века… И вы, трусливо убегая от проблем, Несёте Франции эпоху перемен, И над Парижем, на обломках «Notre Dame», Взметнёт зелёное полотнище ислам!..
Израиль – не таков, и наш удел Бороться даже с Б-гом, повелел Израилю сам Б-г, назвав Его «Борящимся с Всевышним», и с врагом Мы будем драться, сколько будет сил, Всевышний с нами, значит победим!
2009год
"Парижанину" было написано более 10 лет назад. К величайшему моему сожалению, слова: "... И над Парижем, на обломках "Notre Dame", взметнёт зелёное полотнище ислам!.." оказались сегодня пророческими, ибо, на мой взгляд, подобные происшествия не бывают случайными...
|