ПУШКИН И ЛЕРМОНТОВ.
ДВЕ СУДЬБЫ, ДВЕ ДУЭЛИ.
ЧАСТЬ 2
ЛЕРМОНТОВ.
ЛЕРМОНТОВ КРУПНЫМ ПЛАНОМ.
«Прошлую зиму я встретился с ним в Петербурге в одном доме, именно у Арсеньевых, его родственников, - пишет о Лермонтове приятель Пушкина А.Н.Вульф, - и с любопытством вглядывался в черты его лица, думая, не удастся ли на нём подглядеть напечатления этого великого таланта, который так сильно проявлялся в его стихах.
Ростом он был невелик и не строен; в движениях не было ни ловкости, ни развязности, ни силы; видно, что тело не было у него никогда ни напрягаемо, ни развиваемо... Голова его была несоразмерно велика с туловищем, лоб его показался для меня замечательным своею величиною; смуглый цвет лица и чёрные глаза, чёрные волосы, широкое скуластое лицо напомнили мне что-то общее с фамилией Ганнибалов, от которого по матери и Пушкин происходит.
Хотя вдохновение и не кладёт тавра на челе, в котором гнездится, но всё, кажется есть в человеке черты, в которых проявляется гениальность человека.
Так и у Лермонтова страсти пылкие отражались в больших, широко расставленных чёрных глазах, под широким нависшим лбом и в остальных крупных очерках его лица».
Несколько иначе описывает наружность Лермонтова Боденштедт, много занимавшийся впоследствии переводом произведений Лермонтова на немецкий язык:
«У вошедшего была гордая, непринуждённая осанка, средний рост и замечательная гибкость движений. Вынимая при входе носовой платок, чтобы обтереть мокрые усы, он выронил на пол бумажник или сигарочницу и при этом нагнулся с такою ловкостью, как будто был вовсе без костей, хотя плечи и грудь у него были довольно широки.
Гладкие, слегка вьющиеся по обеим сторонам волосы оставляли совершенно открытым необыкновенно высокий лоб. Большие, полные мысли глаза вовсе не участвовали в насмешливой улыбке, игравшей на красиво очерченных губах молодого человека».
СТРЕЛКА СУДЬБЫ
ПОКАЗЫВАЕТ НА ПЯТИГОРСК
И НА ДУЭЛЬ
Когда стихотворение Лермонтова «На смерть поэта» вызвало неслыханный шум и возмущение среди наиболее консервативной части светского общества, увидевшего в нём «призыв к революции», более других ужаснулась последствиям этого его бабушка. Она самозабвенно любила своего внука, плотно опекала его с тех пор как умерла рано от чахотки её дочь, мать Лермонтова. Где угрозами, где посулами она добилась от зятя передать ей все права на внука, запрещая ему многие годы даже видиться с сыном. Теперь она бросилась использовать все свои связи при дворе, стараясь хоть в какой-то мере облегчить участь своего любимого Мишеля.
Она даже предложила, как пишет В.П.Бурнашев «словно фальшивые ассигнации, исхитить их (стихи) из обращения в публике, но это решительно невозможно: они распространялись с быстротою, и вскоре их читала вся Москва, где старики и старухи, преимущественно на Тверской, объявили их чисто революционными и опасными».
Лермонтова подвергли сначала домашнему аресту, а затем по Высочайшему повелению перевели в Нижегородский драгунский полк, действующий на Кавказе. Позже, хлопотами бабушки, его переводят в гусарский полк, стоявший в Новгороде. В январе 1838 г. Лермонтов уже в Петербурге.
Через два года, в наказание за дуэль с сыном французского посла Э.Баранта, его приговаривают к повторной ссылке на Кавказ.
В начале февраля 1841 года, Лермонтов получает двухмесячный отпуск и вновь приезжает в Петербург. Он лелеет мечту получить отставку. У него обширные литературные планы: основать свой журнал, написать роман-трилогию о жизни в русском обществе, в котором события простирались бы «от дней Екатерины и Александра I до современного ему времени», ну и конечно стихи, среди них - продолжение работы над поэмой «Демон» и другие поэтические замыслы.
Знал он о «победных лаврах», обещанных ему за мужество, проявленное в боях на Кавказе. В рапорте от 5 марта 1840 г. генерал-адъютант Граббе испрашивал для Лермонтова орден св. Владимира 4-й степени. Полковник Голицын, в том же наградном списке, предлагал наградить Лермонтова золотой саблей с надписью «за храбрость».
Вместо этого, на него обрушивается «ледяной душ» императорской опалы. Указом свыше награждение его орденом и саблей аннулируется. «Из Валерикского представления меня здесь вычеркнули!» - грустно констатирует он в одном из писем.
Кроме того, он получает приказ в течение 48 часов покинуть Петербург и вернуться в свой полк на Кавказе. Власть решила держать его как можно дальше от Петербурга и Москвы.
Причин для опалы было много, но последней каплей оказалось, как посчитали наверху, его предосудительное поведение на балу у Воронцовых, где присутствовал «двор».
Авторы сборника «Лермонтов в жизни» пишут: «Появление опального армейского поручика там, где присутствовали император, иператрица и великие князья, «нашли неприличным и дерзким».
Дерзким был костюм, в котором он явился на великосветский бал и то, что, он продолжал танцевать, делая вид, что не замечает попыток великого князя сделать ему замечание.
«Приехав сюда в Петербург, - пишет Лермонтов Д.С.Бибикову, - я на другой же день отправился на бал к г-же Воронцовой, и это нашли неприличным и дерзким. Что делать? Кабы знал, где упасть, соломки бы подостлал».
Перед отъездом на Кавказ, в гостиной Карамзиных, давних друзей Пушкина, Лермонтов застаёт среди других гостей и бывшую жену Пушкина. К тому времени она вышла замуж за Петра Ланского и носила его фамилию.
Между ними происходит разговор, о котором со слов своей матери рассказала впоследствии А.П.Арапова, дочь Натали от её второго брака:
«Слишком хорошо воспитанный, чтобы чем-нибудь выдать чувства, оскорбительные для женщины, он (Лермонтов) всегда избегал всякую беседу с ней, ограничиваясь обменом пустых, условных фраз.
Матери это было тем более чувствительно, что многое в его поэзии меланхолической струей подходило к настроению ее души, будило в ней сочувственное эхо. Находили минуты, когда она стремилась высказаться, когда дань поклонения его таланту так и рвалась ему навстречу, но врожденная застенчивость, смутный страх сковывали уста. Постоянно вращаясь в том же маленьком кругу, они чувствовали незримую, но непреодолимую преграду, выросшую между ними.
Наступил канун отъезда Лермонтова на Кавказ. Верный дорогой привычке, он приехал провести последний вечер к Карамзиным, сказать грустное прости собравшимся друзьям. Общество оказалось многолюднее обыкновенного, но, уступая какому-то необъяснимому побуждению, поэт, к великому удивлению матери, завладев освободившимся около нее местом, с первых слов завел разговор, поразивший ее своей необычайностью.
Он точно стремился заглянуть в тайник ее души и, чтобы вызвать ее доверие, сам начал посвящать ее в мысли и чувства, так мучительно отравлявшие его жизнь, каялся в резкости мнений, в беспощадности осуждений, так часто отталкивавших от него ни в чем перед ним не повинных людей.
Мать поняла, что эта исповедь должна была служить в некотором роде объяснением; она почуяла, что упоение юной, но уже признанной славой не заглушило в нем неудовлетворенность жизнью. Может быть, в эту минуту она уловила братский отзвук другого, мощного, отлетевшего духа, но живое участие пробудилось мгновенно, и, дав ему волю, простыми, прочувствованными словами она пыталась ободрить, утешить его, подбирая подходящие примеры из собственной тяжелой доли. И по мере того как слова непривычным потоком текли с ее уст, она могла следить, как они достигали цели, как ледяной покров, сковывавший доселе их отношения, таял с быстротою вешнего снега, как некрасивое, но выразительное лицо Лермонтова точно преображалось под влиянием внутреннего просветления.
В заключение этой беседы, удивившей Карамзиных своей продолжительностью, Лермонтов сказал:
— Когда я только подумаю, как мы часто с вами здесь встречались!.. Сколько вечеров, проведенных здесь, в этой гостиной, но в разных углах! Я чуждался вас, малодушно поддаваясь враждебным влияниям. Я видел в вас только холодную неприступную красавицу, готов был гордиться, что не подчиняюсь общему здешнему культу, и только накануне отъезда надо было мне разглядеть под этой оболочкой женщину, постигнуть ее обаяние искренности, которое не разбираешь, а признаешь, чтобы унести с собою вечный упрек в близорукости, бесплодное сожаление о даром утраченных часах! Но когда я вернусь, я сумею заслужить прощение и, если не слишком самонадеянна мечта, стать когда-нибудь вам другом. Никто не может помешать посвятить вам ту беззаветную преданность, на которую я чувствую себя способным.
— Прощать мне вам нечего, — ответила Наталья Николаевна, — но если вам жаль уехать с изменившимся мнением обо мне, то поверьте, что мне отраднее оставаться при этом убеждении.
Прощание их было самое задушевное, и много толков было потом у Карамзиных о непонятной перемене, происшедшей с Лермонтовым перед самым отъездом.
Ему не суждено было вернуться в Петербург, и когда весть о его трагической смерти дошла до матери, сердце ее болезненно сжалось. Прощальный вечер так наглядно воскрес в ее памяти, что ей показалось, что она потеряла кого-то близкого.
Мне было шестнадцать лет, я с восторгом юности зачитывалась «Героем нашего времени» и все расспрашивала о Лермонтове, о подробностях его жизни и дуэли. Мать тогда мне передала их последнюю встречу и прибавила:
— Случалось в жизни, что люди поддавались мне, но я знала, что это было из-за красоты. Этот раз была победа сердца, и вот чем была она мне дорога. Даже и теперь мне радостно подумать, что он не дурное мнение обо мне унес с собою в могилу».
Сопровождать Лермонтова на Кавказ назначили капитана Нижегородского гусарского полка, родственника Лермонтова А.Столыпина, известного в то время под прозвищем «Монго». Согласно предписанию, которое имелось у Столыпина, Лермонтов должен был ехать в полк, расположенный в Темир-Хан-Шуру.
По дороге оба остановились недалеко от Пятигорска, в Георгиевске. Настойчивое желание Лермонтова ехать непременно в Пятигорск застала сопровождающего его Столыпина явно врасплох.
«...На другое утро Лермонтов, - вспоминал встретивший их в пути Магденко, - входя в комнату, в которой я со Столыпиным сидели уже за самоваром, обратясь к последнему, сказал: «Послушай, Столыпин, а ведь теперь в Пятигорске хорошо (он назвал несколько имён), поедем в Пятигорск».
Столыпин отвечал, что это невозможно. «Почему?» быстро спросил Лермонтов. - Решайся, Столыпин, едем в Пятигорск!». С этими словами Лермонтов вышел из комнаты.
Столыпин сидел, задумавшись. «Ну что, - спросил я его, - решаетесь, капитан?»
«Помилуйте, как нам ехать в Пятигорск, ведь мне поручено везти его в отряд.
«Вон, - говорил он, указывая на стол, - наша подорожная, а там инструкция – посмотрите». Дверь отворилась, быстро вошёл Лермонтов, сел к столу и, обратясь к Столыпину, произнёс повелительным тоном: «Столыпин, едем в Пятигорск!»
С этими словами вынул он из кармана кошелёк с деньгами, взял из него монету и сказал:
«Вот, послушай, бросаю полтинник, если упадёт кверху орлом – едем в отряд, если решёткой – едем в Пятигорск. Согласен?». Столыпин молча кивнул головой. Полтинник был брошен, и к нашим ногам упал решёткой вверх.
Лермонтов вскочил и радостно закричал: «В Пятигорск, в Пятигорск!»
Уже находясь в Пятигорске и, заручившись от известного своей сердобольностью врача справкой, Лермонтов пускается во все тяжкие, чтобы оправдать перед военным начальством свою, вопреки предписанию, поездку в Пятигорск.
«...утром, часов в девять, явились в комендантское управление. Полковник Ильяшенков, человек старого закала, недалёкий и боязливый до трусости, находился уже в кабинете. При докладе плац-адъютанта о том, что в Пятигорск приехал Лермонтов со Столыпиным, он схватился за голову обеими руками и, вскочив с кресла, живо заговорил:
- Ну, вот опять этот сорвиголова к нам пожаловал! Зачем это?
- Приехал на воды, - ответил плац-адъютант.
- Шалить и бедокурить! – вспылил старик, - а мы отвечай потом! ..Да у нас и мест нет в госпитале, нельзя ли их спровадить в Егорьевск?.. а?.. Я уже не знаю, право, что нам с ними делать?..
- Ну, позовите их, - махнул рукой комендант, и Столыпин с Лермонтовым были введены в кабинет.
- А, здравствуйте, господа, - приветствовал их нахмуренный представитель власти, сделав шаг вперёд, - зачем и надолго ли пожаловали?
- Болезнь загнала, господин полковник, - начал было речь Лермонтов, но Ильяшенков, желая выказать строгость, перебил его словом «позвольте!» - и, обратившись к Столыпину, сказал:
- Вы – старший, отвечайте.
Столыпин объяснил причину прибытия и подал медицинское свидетельство и рапорт о дозволении лечиться в Пятигорске. Его примеру последовал и Лермонтов.
Комендант, прочитав рапорты, передал их плац-адъютанту с приказанием представить их в штаб, а молодым людям, пожав руки, сказал:
- Хотя у меня в госпитале и нет мест, ну, да что с вами делать, оставайтесь! Только с уговором, господа, не шалить и не бедокурить! В противном случае вышлю в полки, так и знайте!
- Больным не до шалостей, господин полковник, - отвечал с поклоном Столыпин.
- Бедокурить не будем, а повеселиться немножко позвольте, господин полковник, - поклонился, в свою очередь, почтительно Лермонтов. – Иначе ведь мы можем умереть от скуки, и вам же придётся хоронить нас.
- Тьфу, тьфу! – отплюнулся Ильяшенков. – Что это вы говорите!
Хоронить людей я терпеть не могу. Вот если бы вы, который-нибудь, женились здесь, тогда бы я с удовольствием пошёл к вам на свадьбу.
- Жениться!.. тьфу, тьфу! – воскликнул с притворным ужасом Лермонтов, пародируя коменданта. – Что это вы говорите, господин полковник, да я лучше умру!
- Ну вот, ну вот! Я так и знал, - замахал руками Ильяшенков, - вы неисправимы, сами на себя беду накликаете. Ну, да идите с Богом и устраивайтесь!.. а там что Бог даст, то и будет.
И он откланялся. Аудиенция закончилась»
П.К.Мартьянов. «Лермонтов в жизни».
В Пятигорске, как пишет Е.П. Ростопчина: «Он спешит дать понять Мартынову, презрительно называемому им Мартышкой, что он в Пятигорске. «Потирая руки от удовольствия, Лермонтов сказал Столыпину: «Ведь и Мартышка, Мартышка здесь. Я сказал Найтаки, чтобы послали за ним».
Она же пишет: «Прибыв на Кавказ, в ожидании экспедиции, Лермонтов поехал на воды в Пятигорск. Там он встретился с одним из своих приятелей, который с давних пор бывал жертвой его шуток и мистификаций. Он принялся за старое, и в течение нескольких недель Мартынов был мишенью всех безумных выдумок поэта».
Лермонтов был знаком с Николаем Мартыновым давно. И тот и другой учились в Школе юнкеров, по окончанию которой осенью 1834 года Лермонтов был произведён в корнеты лейб-гвардии гусарского полка, а Мартынов зачислен корнетом в кавалергардский полк, где, кстати, служил в то время и Жорж Дантес.
Лермонтов и Мартынов были долгое время приятелями. Лермонтов нередко бывал в гостях у Мартынова и, судя по некоторым предположениям, особо симпатизировал (или был влюблён) в одну из его сестёр. А.И.Бибикова упомянула об этом в своих записках:
«Неравнодушна к Лермонтову была сестра Н.С.Мартынова... Лермонтов был сильно влюблён и сильно ухаживал за нею, а может быть и прикидывался влюблённым».
О частых встречах с Лермонтовым в Москве вспоминал позже Мартынов:
«В Москве я остановился недели на две. Всё моё семейство жило там постоянно, но в этот год и оно поднималось на Кавказ. Отец был болен, и доктора предписали ему лечение кавказскими минеральными водами... В эту самую эпоху проезжал через Москву Лермонтов. Он был переведен из гвардии в Нижегородский драгунский полк тем же чином за стихи, написанные им на смерть Пушкина. Мы встречались с ним почти всякий день, часто завтракали вместе у Яра...»
С отъезжавшим на Кавказ Лермонтовым родные Мартынова передали пакет, в который отец Мартынова вложил деньги для сына, а сестра - свой дневник. Лермонтов по приезду на Кавказ сказал Мартынову, что у него украли пакет и вернул Мартынову деньги, которые в нём были. Этот злополучный пакет называется среди других причин дуэли. Он упоминается в записках Мартынова, который таким образом пытался оправдать свою вражду с поэтом. Согласно этой его версии, Лермонтов для того, чтобы узнать из дневника сестры Мартынова её мнение о себе, вскрыл пакет, а затем соврал Мартынову, что его обокрали.
В письме отцу от 5 окт.1837 г. Мартынов упоминает о пропаже этого пакета: «Триста рублей, которые вы мне послали через Лермонтова, получил, но писем никаких, потому что его обокрали в дороге, и деньги эти, вложенные в письме также пропали, но он, само собой разумеется, отдал мне свои».
«Из семейной переписки Мартыновых видно, что Лермонтова подозревали в намеренной непередачи Н.С.Мартынову писем от его сестёр и отца. Лермонтов сказал Мартынову, что пакет с письмами у него украли в дороге, но в то же время хотел вернуть ему находившиеся в этом пакете деньги, о которых Лермонтову ничего не должно было быть известно. «Я думаю, - говорил потом старик Мартынов сыну, - что если Лермонтов узнал, что в письмо было вложено триста рублей, то он либо ясновидец, либо письмо это вскрыл».
Лермонтов М.Ю. – ПСС (полное собрание сочинений), 1913 г., т.5, с СХУ
Вот что пишет о Мартынове автор биографической справки в Википедии:
«Николай Мартынов получил прекрасное образование, был человек весьма начитанный и с ранней молодости писал стихи...
Среди литературных произведений Мартынова чаще всего упоминается его поэма «Герзель-аул», повесть «Гуаша», стихотворение «Декабрист».
Прослужив некоторое время в кавалергардском полку, Мартынов в 1837 г. отправился добровольцем на Кавказ...Был награждён орденом Св.Анны 3-й степени с бантом. К моменту ссоры с Лермонтовым имел чин майора в отставке».
ПРЕДСКАЗАНИЯ РАННЕЙ СМЕРТИ
Гибель Лермонтову предсказала принимавшая роды акушерка, которая сказала, что «этот мальчик не умрёт своей смертью».
В Петербурге за несколько дней до последнего оттъезда на Кавказ «Лермонтов, - пишет его биограф Висковатов, - с кем-то из своих товарищей посетил известную тогда в Петербурге ворожею, предсказавшую смерть Пушкину от «белого человека» - Александру Филипповну (Кирхгоф). Лермонтов, выслушав, что гадальщица сказала его товарищу, с своей стороны спросил: будет ли он выпущен в отставку и останется ли в Петербурге? В ответ он услышал, что в Петербурге ему вообще больше не бывать, не бывать и отставки от службы, а что ожидает его другая отставка, «после коей уж ни о чём просить не станешь». Лермонтов очень этому смеялся, тем более что вечером того же дня получил отсрочку отпуск и опять возмечтал о вероятии отставки. «Уж если дают отсрочку за отсрочкой, то и совсем выпустят», - говорил он. Но когда неожиданно пришёл приказ поэту ехать (на Кавказ), он был сильно поражён. Припомнилось ему предсказание. Грустное настроение стало ещё заметнее, когда после прощального ужина, Лермонтов уронил кольцо, взятое у Соф.Ник. Карамзиной, и, несмотря на поиски всего общества, из которого многие слышали как оно катилось, его найти не удалось».
П.А.Висковатов. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество.
ТЯЖЁЛЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ
В письме Александру Дюма (он путешествовал по России в середине 50-х гг. и пожелал узнать побольше о судьбе русских писателей и поэтов) графиня Ростопчина вспоминала о Лермонтове:
«Лермонтову очень не хотелось ехать (на Кавказ), у него были всякого рода дурные предчувствия. Около конца апереля или начала мая мы собрались на прощальный ужин, чтобы пожелать ему доброго пути... Во время всего ужина и на прощанье Лермонтов только и говорил об ожидавшей его скорой смерти. Я заставляла его молчать и стала смеяться над его, казавшимися пустыми, предчувствиями, но они поневоле на меня влияли и сжимали сердце...»
На людях, как пишет П.Висковатов, Лермонтов «бывал... всегда почти весел и шаловлив, на одиноких прогулках и при работе – погружённым в себя и до меланхолии грустен... Один из тогдашних посетителей Минеральных вод, товарищ поэта по Школе (юнкеров) г.Гвоздев, поздно вечером встретил Михаила Юрьевича на одинокой прогулке. Он был мрачен и говорил о близкой смерти...»
В другом случае, вспоминал В.А.Соллогуб, «когда некто Владимир стал хвалить его стихотворение и сравнивать с Пушкиным, Лермонтов, грустно улыбнувшись, ответил: «Нет, брат, далеко мне до Александра Сергеевича, да и времени работать мало остаётся; убьют меня, Владимир».
Ю.Ф.Самарин: «Он говорил мне о своём будущем, о своих литературных проектах, и между прочим бросил несколько слов о своём близком конце».
«Сосредоточенность на судьбе неотделима у Лермонтова от постоянно мучивших его роковых предчувствий и прозрения будущего. «Судьба его, - пишет о Лермонтове исследователь И.Соловьёв, - представлялась ему роковой»...
«Силу, которую поэт чувствовал над собой, он, в соответствии со своим непреклонным индивидуализмом, настойчиво представлял в конечном итоге в виде отчуждённой, бесчувственной и «свирепой» судьбы, диалог с которой невозможен».
Р.А.Гальцева. Мотивы поэзии Лермонтова. Судьба».
ПРИЧИНЫ ДУЭЛИ
Говоря о причинах дуэли Лермонтова с Мартыновым, следует иметь ввиду путанные, нередко противоречивые свидетельства на этот счёт, неясность многих аспектов, которые помогли бы воссоздать более полную и правдивую картину всей этой трагической для Лермонтова развязки. Всё это, в свою очередь, создаёт широкий простор для разного рода версий, предположений и домыслов. Кто виноват в этой дуэли больше – Лермонтов или Мартынов? Как правило ответ на этот вопрос находится в сфере эмоционального и субъективного и зависит от того, насколько ближе вам мнение о событиях, происшедших в тот «чёрный» год.
«Общественное мнение (о причинах дуэли), - пишет Висковатов, - конечно разделилось, Говорили, что поэт был несносен: не Мартынов так другой непременно бы убил его. Большинство видело во всём происшествии «ссору двух офицеров из-за барышни». Называли Эмилию Александровну Клингенберг, другие сестру её, Надежду Петровну Верзилину. Толковали и о г-же Быховец. Взятый у неё накануне поэтом золотой ободок нашли повреждённым и облитым кровью в боковом кармане его».
«По большей части он (Мартынов) носил белую черкеску и чёрный бархатный или шёлковый бешмет или наоборот: чёрную черкеску и белый бешмет... Рукава черкески он обыкновенно засучивал, что придавало всей его фигуре смелый и вызывающий вид. Он был фатоват и, сознавая свою красоту, высокий рост и прекрасное сложение, любил щеголять перед нежным полом и производить эффект своим появлением. Охотно напускал он также на себя мрачный вид, щеголяя «модным байронизмом». Неудивительно, что Лермонтов, не выносивший фальши и заносчивости, при всём дружеском расположении к Мартынову, нещадно преследовал его своими насмешками».
П.А.Висковатов
«Действительно, Лермонтов надоедал Мартынову своими насмешками: у него был альбом, где Мартынов изображён был во всех видах и позах».
Э.А.Шан-Гирей (Верзилина)
«Лермонтов пал жертвой собственного характера, беспокойного и насмешливого. Он испытывал терпение Николая Мартынова, ничтожного, неумного, которого он описал в своём «Герое нашего времени» в лице Грушницкого. Он превратил его в козла отпущения, избрав мишенью своих сарказмов и шуток, и Мартынов, доведенный до крайности, не мог поступить иначе, как вызвать его на дуэль».
В.И.Анненкова
«Все подробности его поведения, приведшего к последней дуэли, носят черты фаталистического эксперимента»
В.С.Соловьёв
ПРЕДИСЛОВИЕ К ГИБЕЛИ
П.А.Висковатов, из книги «Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество»:
«...Лермонтов, приподнимая одной рукой крышку ломбардного стола, другою чертил мелом иллюстрации к своим рассказам. В это время танцы прекратились, и общество разбрелось группами по комнатам и углам залы. Князь Трубецкой сидел за роялем и играл что-то очень шумное. По другую сторону Надежда Петровна разговаривала с Мартыновым, который стоял в обыкновенном своём костюме – он и во время танцев не снял длинного своего кинжала – и часто переменял позы, из которых одна была изысканней другой. Лермонтов это заметил и, обратив наше внимание, стал что-то говорить по адресу Мартынова, а затем мелом, двумя-тремя штрихами, иллюстрировал позу Мартынова с большим его кинжалом на поясе, Но и Мартынов, поймав два-три обращённых на него взгляда, подозрительно и сердито посмотрел на сидевших с Лермонтовым.
«Перестаньте, Михаил Юрьевич! Вы видите – Мартынов сердится», - сказала Эмилия Александровна (Шан-Гирей). Под шумные звуки фортепиана говорили не совсем тихо, а скорее сдержанным только голосом. На замечание Эмилии Александровны Лермонтов что-то отвечал, улыбаясь, но в это время, как нарочно, Трубецкой, взяв сильный аккорд, оборвал свою игру. Слово «кинжал» отчётливо раздалось в устах Лермонтова. Мартынов побледнел, глаза сверкнули, губы задрожали, и, выпрямившись, он быстрыми шагами подошёл к Михаилу Юрьевичу и, гневно сказав: «Сколько раз я просил вас оставить свои шутки, особенно в присутствии дам!», отошёл на прежнее место.
«Это совершилось так быстро, - заметила Эмилия Александровна, - что Лермонтов мог только опустить крышку ломберного столика, но ответить не успел. Меня поразил тон Мартынова и то, что он, бывший на ты с Лермонтовым, произнёс слово вы с особенным ударением.
«Язык мой, враг мой!» - сказала я Михаилу Юрьевичу.
«Ce n’est rien; demain nous serons bons amis!» (Это ничего, завтра мы опять будем добрыми друзьями» - отвечал он спокойно.
Скоро стали расходиться, и никого не поразило когда, выходя из ворот дома Верзилиных, Мартынов остановил за рукав Лермонтова и, оставшись позади товарищей, сказал сдержанным голосом по-французски то же, что было им сказано в зале: «Вы знаете, Лермонтов, что я очень долго выносил ваши шутки, продолжающиеся, несмотря на неоднократное моё требование, чтобы вы их прекратили».
- Что же, ты обиделся? – спросил Лермонтов, продолжая идти вослед за опередившими его товарищами.
- Да, конечно обиделся.
- Не хочешь ли требовать удовлетворения?
- Почему же нет?!
Тут Лермонтов перебил его словами: «Меня изумляют и твоя выходка и твой тон... Впрочем, ты знаешь, вызовом меня испугать нельзя...хочешь драться – будем драться».
- Конечно, хочу, - отвечал Мартынов, - и потому разговор этот может считаться вызовом».
ПОПЫТКА ИЗБЕЖАТЬ ДУЭЛИ
_____________________________
На следующей день после вызова на дуэль, как пишет Н.П.Раевский: « собрались мы в нашей с Глебовым комнате. Пришёл и некий поручик Дорохов, знаменитый тем, что в 14-ти дуэлях участие принимал, за что и назывался он у нас бретер. Как человек опытный, он нам и дал совет.
- В таких случаях, - говорит, - принято противников разлучать на некоторе время. Раздражение пройдёт, а там, бог даст, и сами примирятся.
Мы его послушаться согласились, да и ещё решили попросить кого-нибудь из старших переговорить с нашими спорщиками...
Жребий поговорить с Лермонтовым пал на Столыпина.
«Столыпин сейчас же пошёл в рабочую комнату, где Михаил Юрьевич чем-то был занят. Говорили они довольно долго, а мы сидели и ждали, дыхание притаивши.
Столыпин нам после рассказывал, как было дело. Он, как только вошёл к нему, стал его уговаривать и сказал, что мы бы все рады были, кабы он уехал.
- Мало тебе и без того неприятностей было? Только что эта история с Барантом, а тут опять. Уезжай ты, сделай милость!
Михаил Юрьевич не рассердился, знал ведь, что все мы его любим.
- Изволь, - говорит, - уеду и всё сделаю, как вы хотите.
И сказал он тут же, что в случае дуэли Мартынов пускай делает как знает, а что сам
он целить не станет. «Рука, - сказал, - на него не поднимается!»
Как Столыпин рассказал нам всё это, мы обрадовались. Велели лошадь седлать, и уехал наш Михаил Юрьевич в Железноводск.
Устроили мы это дело, да и подумали, что конец, - и с Мартыновым всякие предосторожности оставили. Ан и вышло, что маху дали. Пошли к нему все, стали его убеждать, а он сидит угрюмый.
- Нет, - говорит, - господа, я не шучу. Я много раз его просил прежде, как друга, а теперь уж от дуэли не откажусь.
ГИБЕЛЬ НА ДУЭЛИ ИЛИ САМОУБИЙСТВО?
«Гибель М.Ю.Лермонтова: убийство или самоубийство?» так озаглавил свою статью на интернетовском сайте Академии Русской Словесности Калюжин Юрий Павлович.
Среди прочего он приводит мнение литературного критика Петра Перцова о том, что
«дуэль Лермонтова – замаскированное самоубийство. Самоубийство Вертера – с той же самой психологией «неприятия мира» и только без Шарлоты... Он не боялся «исчезнуть», а хотелось поскорее «мир увидеть новый».
Судя по реплике А.Блока о том,
что Лермонтов «бросился под пистолет своей волей», он тоже склонялся к тому, что дуэль Лермонтова была на самом деле самоубийством.
«На личность и характер Лермонтова наложили свой отпечаток многие обстоятельства, - рассуждает автор статьи в интернетовском сайте «Загадки истории», - ранняя смерть матери, разлука с отцом, реакционная обстановка в России после подавления восстания декабристов, надзор и цензура, интриги царского двора и окружения самого поэта, гибель его кумира Пушкина, мгновенная слава после написания стихов на его смерть, арест и ссылка на Кавказ в 1837 году, жестокие бои на Кавказе, вторая ссылка в 1840 году, постоянные болезни».
Физические проблемы, помимо неблагоприятных обстоятельств, были ещё одним мощным катализатором глубокой меланхолии, повышенного раздражения и жёлчи, а порой и самоубийственных настроений у Лермонтова.
Вот что пишет, говоря о состоянии здоровья Лермонтова в статье «Выстрел у подножия Машука» доцент М.И.Давидов:
«Ко дню поединка с Мартыновым М.Ю.Лермонтов находился в молодом, цветущем возрасте – ему было 26 лет и 9 месяцев. Однако сосотояние его здоровья было далеко от идеального.
Родился он от тяжело больной матери, которая страдала запущенной чахоткой и умерла от неё вскоре после родов. Беременность протекала с осложнениями, роды были очень тяжёлыми. Мальчик родился недоношенным, с уродствами туловища, рук и ног. В детстве Миша страдал рахитом, золотухой, переболел корью в тяжёлой форме, после которой 3 года не мог встать с постели.
В 1832 г. в манеже от удара копытом лошади юнкер Лермонтов получил открытый перелом правой большеберцовой кости. Кость плохо срослась, правая нога осталась деформированной, от чего Михаил сильно хромал».
Е.Г.Быховец:
«Он мне говорил, что жизнь ему ужасно надоела, судьба его так гнала, государь его не любил, великий князь ненавидел...»
«Нелюбовь царя» - пишут авторы сборника «Лермонтов в воспоминаниях современников», - воспринималась Лермонтовым как сознание собственной обречённости».
«Он мало дорожил той жизнью, какую должен был вести в России, и поэтому он охотно ставил жизнь на карту... – пишет знавший Лермонтова Ф.Боденштедт. Своё пресыщение жизнью он сильнее всего запечатлел в небольшом стихотворении, которое озаглавлено «Благодарность»:
БЛАГОДАРНОСТЬ
За всё, за всё тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слёз, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей.
За жар души, растраченный в пустыне,
За всё, чем я обманут в жизни был...
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я ещё благодарил».
ДУЭЛЬ
Приятели и друзья Лермонтова и Мартынова были настолько уверены в том, что дуэль закончится примирением противников, что приготовились по этому поводу к дружеской пирушке: накупили шампанского, накрыли столы.
«Мы, и я думаю сам Лермонтов, - вспоминал один из секундантов А.И.Васильчиков, - были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут себе руки и поедут...ужинать.
Когда мы выехали на гору Машук и выбрали место по тропинке, тёмная, грозовая туча поднималась из-за соседней горы Бештау.
Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов, последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде «марш». Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: «Сходись!» Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. (По некоторым свидетельствам Лермонтов в этот момент произнёс громко, так что это мог услышать Мартынов: «Не буду я стрелять в этого дурака!») В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти весёлого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошёл к барьру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперёд, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные.
Мы подбежали, В правом боку дымилась рана, в левом – сочилась кровь...»
«Неожиданный строгий исход дуэли даже для Мартынова был потрясающим, - пишет биограф Лермонтова П.А.Висковатов. - В чаду борьбы чувств, уязвлённого самолюбия, ложных понятий о чести, интриг и удалого молодечества, Мартынов, как и все товарищи, был далёк от сознания того, что творится. Поражённый исходом, бросился он к упавшему. «Миша, прости мне!» - вырвался у него крик испуга и сожаления...
В смерть не верилось. Как растерянные стояли вокруг павшего, на устах которого продолжала играть улыбка презрения. Глебов (один из секундантов и приятель Лермонтова) сел на землю и положил голову поэта к себе на колени. Тело быстро холодело... Васильчиков поехал за доктором, Мартынов – доложить коменданту о случившемся и отдать себя в руки правосудия...
Между тем, в Пятигорске трудно было достать экипаж для перевозки Лермонтова. Васильчиков, покинувший Михаила Юрьевича ещё до определения его смерти, старался привезти доктора, но никого не мог уговорить ехать к сражённому. Медики отвечали, что на место поединка при такой адской погоде они ехать не могут, а приедут на квартиру, когда привезут раненого. Действительно, дождь лил как из ведра, и совершенно померкнувшая окрестность освещалась только блистанием непрерывной молнии при страшных раскатах грома. Дороги размокли...
Тело Лермонтова всё время лежало под проливным дождём, накрытое шинелью Глебова, покоясь головой на его коленях...
Так лежал, неперевязанный, медленно истекавший кровью, великий юноша-поэт..»
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.
Но в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди дымясь чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струёй.
Это стихотворение написано за месяц до роковой дуэли.
«И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле...Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? А всё живёшь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!»
М.Ю.Лермонтов. «Герой нашего времени».
ВЛАСТЬ И ПОЭТ
ИЛИ ПОСТФАКТУМ
_________
«Жена моя возвращалась из Могилёва и на одной станции неподалёку от Петербурга увидела простую телегу, на телеге солому, под соломой гроб, обёрнутый рогожею. Три жандарма суетились на почтовом дворе, хлопотали о том, чтобы скорее перепрячь курьерских лошадей и скакать дальше с гробом.
- Что это такое? - спросила моя жена у одного из находившихся здесь крестьян.
- А бог его знает что! Вишь, какой-то Пушкин убит – его мчат на почтовых в рогоже и соломе, прости господи – как собаку».
А.В. Никитенко. Дневник.
Резолюция Николая I (после прочтения стихотворения Лермонтова
«На смерть поэта»)
«Приятные стихи, нечего сказать; я послал Веймарна в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде обнаружатся ещё другие подозрительные, наложить на них арест. Пока что я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он, а затем мы поступим с ним согласно закону».
«Государь по окончании литургии, войдя во внутренние покои кушать чай со своими, громко сказал: «Получено известие, что Лермонтов убит на поединке – собаке собачья смерть!». Сидевшая за чаем великая княгиня Мария Павловна...вспыхнула и отнеслась к этим словам с горьким укором. Государь внял сестре и, вошедши назад в комнату перед церковью, где ещё оставались бывшие у богослужения лица, сказал: «Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит». Слышано от княгини М.А. Воронцовой, бывшей тогда замужем за родственником Лермонтова А.Г.Столыпиным».
П.И.Бартенев. Русский архив, 1911, №9. 160.
Фраза Николая I «Собаке – собачья смерть» упоминается также другими: князем
А.И.Васильчиковым – секундантом Мартынова на его дуэли с Лермонтовым и приятелем Лермонтова Н.И.Лорером. *См. примечание
_________
ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА УБИЙЦ:
ДАНТЕСА И МАРТЫНОВА.
ДАНТЕС
В 1843 г. изгнанный из России Дантес был избран членом Генерального совета департамента Верхний Рейн, позднее - стал мэром г.Сульца, в котором находилось его имение. В Сульце есть даже улица его имени.
Был избран в Учредительное собрание. В мае 1852 г. будущий император Луи-Наполеон, готовивший переворот, посылает Дантеса в качестве своего представителя к трём европейским монархам, включая и Николая I. В благодарность за успешную миссию Луи-Наполеон (Наполеон III) назначает его пожизненным сенатором.
В 1855 г. награждён австрийским орденом Почётного легиона.
По рассказу внука Дантеса Луи Метмана:
«Дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой, что не будь этого несчастного поединка, его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции, с большой семьёй и недостатком средств».
Есть сведения, что многие годы Дантес был осведомителем русского посольства в Париже.
Дантес скончался 5 февраля 1895 г. в возрасте 83 года в семейном имении Сульц, окружённый детьми и внуками.
МАРТЫНОВ
Был приговорён к разжалованию и заключён в крепость. Впоследствии приговор его был смягчён по личному распоряжению императора. Трёхмесячную гауптвахту ему заменили церковным покаянием и наложили на него епитимью сроком на пятнадцать лет. Как пишет биограф Лермонтова П.А.Висковатов «Мартынов отбывал церковное покаяние в Киеве с полным комфортом». В 1846 г. был Святейшим Синодом освобождён от покаяния.
После этого вернулся в родовое поместье в Нижегородской губерниии, женился на Софье Проскур-Сущанской. Был счастлив в семейной жизни, судя по воспоминаниям тех, кто знал Мартынова . В семье было 11 детей. Семья перебралась в поместье под Москвой, а затем и в Москву.
Есть сведения, что в последние годы жизни он всерьёз увлёкся спиритизмом и даже пытался вызвать дух убитого им Лермонтова.
_________________
примечания
* По этому поводу резко возражает П.А.Висковатов в лермонтовском сборнике:
«Был пущен слух, как бы в подтверждение того, что в самых высших сферах Лермонтова очень не любили и что по получении известия о смерти Лермонтова государь сказал: «Собаке – собачья смерть!» Это положительно неправда. Известие пришло в присутствии дежурного флигель-адъютанта Ал.Ил.Философова, родственника Михаила Юрьевича, и государь решительно ничего подобного не говорил».
Использованная литература
И.Гусляров, О.Карпухин
«Лермонтов в жизни».
Сиситематизированный свод
подлинных свидетельств современников.
Калининград. Из-во «Янтарный сказ». 1998 г.
«М.Ю. Лермонтов в воспомианиях современников».
Москва. Из-во «Художественная литература». 1989 г.
П.А.Висковатов
«Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество».
Москва. Из-во «Современник». 1987 г.
|
