С небес сочащаяся мякоть
Тончайшей белой пеленой,
Как кисея, легла на слякоть,
Сражаясь с юною весной.
И стало больно и уныло
В соцветьях шахматной доски.
Нутро озябло и застыло,
Страдая отзвуком тоски.
Эскиз природа начертала
Обломком старого угля
На грунте нашего квартала,
В грядущем живопись суля.
И мы живем постом суровым,
Годами сумрачность храня.
Не позволяет краскам новым
Врываться крепкая броня.
На чистом ватмане графитом
Движеньем росчерков простых
Проложен путь для неофитов
Как стать им иже во святых.
Пейзаж томит однообразный
И раздражает часто смех,
Каким смущает голос праздный
Седую стражу наших вех.
Где отступает кто от схемы,
Мгновенно жгут ему бока
Косые взгляды всей системы,
В нем обличая чужака.
Но бедность храмовой палитры
В великопостные часы
Запомни – это только титры,
Залог чарующей красы.
Что вспыхнет, пламенней розана,
И в лица радугой плеснет,
Охотник, ищущий фазана,
Взыграет днями напролёт.
Разбиты узы и темницы,
Все двери сорваны с петель.
Журчит, сверкает и струится
Капелью плачущий апрель.
И в томном мареве природа
Так влажной свежестью пьянит.
В толпе смятенного народа
Хоругви подняты в зенит.
Навеки канула утрата.
Смеется медь колоколов
Над звоном суетного злата
И ухищрением голов.
Ни что не может в целом свете
Вместить того, что Бог даёт.
Порвет Он всяческие сети,
Рассыплет тщательный расчет.
Смешает вихрями из окон
Трудов бумажных результат,
Где взять Его пытался в кокон
Теологический трактат.
Переиначит судьбы мира,
Вручит младенцу в руки меч.
Покроет царская порфира
Лохмотья исхудалых плеч.
Пророка обличит ослица
Под сводом млечного моста.
И запечатана Гробница
Вдруг обнаружится пуста.
Но жизнь тогда увидеть чётче
И получить над нею власть,
Воскликнуть смело: Авва Отче!
К ногам Воскресшего припасть,
Возможно, если шаг за шагом
За Ним коснуться точки той,
Что краски скроет саркофагом,
Во тьме могильною плитой.
|
