МАХАРА
Впервые я побывал на Кавказе в августе середны семидесятых годов прошлого века.
Я шёл по улицам города Лермонтова и повсюду − там и тут у частных домовладений с плодовых деревьев свисали, падали на землю и на асфальт спелые сливы, груши и яблоки. Меня это поражало, поскольку я приехал в отпуск из Сибири, и у нас там ничего подобного нет, многие бы заплатили деньги за такое обилие пропадающего добра, а здесь оно никому не нужно, падает, гниёт, его топчут, а никого это не волнует. Я украдкой поднимал спелые плоды, обтирал их ладонью и ел.
Я приехал в гости к родственникам на месяц, смотрел, удивлялся, ездил по красивейшим местам с экскурсиями, пил нарзаны из живительных источников, побывал в Домбае и Теберде. Всё восхищало, мне хотелось петь и изъясняться высоким слогом, так всё вокруг необычно, неповторимо и притягательно. Человеку из шахтёрского городка, где мало того, что восемь месяцев зима и холода, где всё, как в чёрно-белом кино серое, когда снег не успев лечь на землю, становится тёмным, потом чёрным из-за вечно дымящихся терриконов, с которых вылетает пепел и оседает повсюду. Пепел забивается в двойные рамы окон, а к весне его набирается до половины промеж стёклами.
В магазинах нет на прилавках фруктов, многого чего нет, что увидел я в магазинах Пятигорска, Железноводска, и других курортных городов Кавминвод. Здесь свободно продавались колбасы, сыры и другие деликатесы, но что ещё удивительно для меня, это множество различных вин: «Улыбка», «Каберне», «Кагор», «Портвейн», «Чёрные глаза» и другое, о существовании которого я даже не подозревал, живя в Сибири. У нас там тогда были только водка да пиво и то бочковое. Друг, когда узнал, что я еду на Кавказ, попросил привезти сухого вина, я спросил: «Оно что порошковое, как горчица или молоко? «Нет, - ответил он, - приедешь, увидишь, поймёшь…» Вот такой я был «дикий», проживший свои молодые годы доселе в местах, не балующих своим разнообразием.
Приехал я, однако, с прицелом как раз посмотреть, как люди живут, да чем чёрт не шутит, может и перебраться в эти благословенные края. Никто меня с семьёй не обрекал на суровую жизнь под небом Сибири, хоть и прекрасной по-своему, но хотелось чего-то нового. Двадцать семь лет за плечами, по сути, только начало жизни, хотя для поэта, чьё имя носит город, в который я приехал, в эти годы жизнь уже закончилась… но у каждого своя жизнь, и лучше в двадцать семь начать жить, чем никогда.
Это, по сути, лишь преамбула моего рассказа. Родственница моей жены Вера Григорьевна была в Пятигорске не последним человеком на здешнем пище-молочном небосклоне, работала главным бухгалтером Пятигорской маслосырбазы. Я это говорю не для того, чтобы похвалиться, благодаря этому обстоятельству во время моего отпуска открылась потрясающая возможность ознакомиться гораздо глубже и ярче с уникальной местной природой.
* * *
Наш бело-синий старенький «ПАЗик» медленно и натужно тянул по горному серпантину, поднимаясь всё выше и выше.
Цель путешествия − малоизвестный перевал среди бесконечных красот кавказских гор Гондарай-Махар или кратко, как называли его местные карачаевцы, – Махара. Точнее, мы ехали не на сам перевал, а в живописное место окончания долины Махар-Су, с одноимённой горной рекой. В ней водится форель, а в самой долине, говорят, встречаются бурые медведи. Местные пастухи пасут баранов на сочной траве у молчаливо стоящих века, словно суровые нарты-исполины, хребтов, а выше по их отрогам водятся гордые туры. Можно встретить там и полудиких коров, лошадей, коз, а также горных козлов и яков.
В «ПАЗике» нас ехало человек десять, за давностью лет всех я не помню, точно знаю, что были два аборигена-карачаевца, а также мои родственники Вера Григорьевна с мужем Борисом Тихоновичем. Ради Веры Григорьевны, собственно, и был устроен её друзьями-карачаевцами из Нальчика двухдневный пикник с ночёвкой. И я, удачно вписался, как родственник, в эту тёплую компанию, ну и ещё несколько коллег, сотрудников Веры Григорьевны и её друзей из Нальчика. Была у них давняя договорённость, точнее, приглашение её коллег из родственной организации столицы Карачаево-Черкесии именно на это благодатное время, как считается, – конец августа-сентябрь, бархатный сезон не только для курортников Кавказа, но о и для поездок в горы.
Естественно, всё было заранее продумано и снаряжено по высшему разряду − гостеприимство на первом месте у горских народов. По случаю, зарезан и освежеван молодой барашек, приготовлена фляга местного айрана, ну и другая провизия, палатки, спальные мешки. Впереди нас, словно поводырь, карабкался вездеход – военный ГАЗ-69, о назначении этой машины я пока не догадывался, но всему своё время.
Ехали в уютном автобусе, смотрели из окон на потрясающие виды. Справа куда-то вверх уходила горная стена, поросшая кустарником и деревьями, а слева − то открывалось, то пряталось глубокое, поросшее леском ущелье, со дна которого доносился до нашего слуха шум несущейся горной реки. Дорога поднималась серпантином всё выше и выше, двигатель старенького «ПАЗика», казалось, из последних сил тащил себя и пассажиров. Мы несколько раз останавливались, нам показывали бьющие сероводородные источники нарзанов. Одни были холодны и вкусны, другие же сильно отдавали тухлыми яйцами, но мы умывались их целебной водой, набирали в бутыли.
Немного не доехав до пункта назначения, оставили «ПАЗ» с шофёром на площадке и стали подниматься выше, наши друзья знали куда вести.
После получасового подъёма, оказались на сравнительно ровной площадке среди высоких елей и пихт у излучины реки.
Все устали, таща рюкзаки и амуницию. Присели отдохнуть, но вскоре наши друзья из Нальчика начали разводить костёр, я пошёл собирать хворост и ветки, кто-то устанавливал палатки, каждому нашлось дело по душе.
Собирая сушняк, я наткнулся на огромный гриб мухомор. Ничего подобного я не видел раньше, он поражал размерами, огромными красными горошинами на шляпке и толстой белой ножкой − всё это словно искусственное, нарисованное, яркое и даже аппетитное. Все знают, что мухоморы не едят, но было желание откусить его мясистой мякоти, такой он был свежий и привлекательный. Я взял его с собой, и все удивлялись и восхищались этим лесным чудом.
Когда я вернулся к месту нашей стоянки, работа у костра шла полным ходом. Видимо, в этом месте мы были не первые, наши друзья уж точно, откуда-то появилась широкая доска, на которой резался хлеб, открывались консервы. Гвоздём программы ожидался карачаевский шашлык. Это не совсем тот шашлык, что мы привыкли видеть и сами готовить.
Костёр прогорел, над углями, пронзённая деревянной палкой, легла на две рогатины целая тушка барана, и её стали поворачивать, как это обычно бывает при жарке.
Мясо периодически поливали соусом – кисломолочным острым продуктом с перцем. Над лесом плыл аромат шашлыка, смешивающийся с еловым запахом деревьев. Это вызывало волчий аппетит, у нас потекли слюнки.
Борис Тихонович, я и ещё один мужчина решили наловить форели. Но снастей не было, мы соорудили что-то похожее на гарпун и стали охотиться у небольшого водопада.
И рыбу видели, и пытались её загарпунить, но навыки первобытных охотников явно нами были утрачены, так что остались не солоно хлебавши. Мы не расстроились, потому что всё ближе приближалось главное пиршество, баранину ловить не надо...
Когда мясо было готово, Керим и Хасан − средних лет, коренастые карачаевцы, но вполне европейского вида мужчины, пригласили всех за стол – расстелённую скатерть на траве, уже накрытую хлебом-солью и всем, чем бог послал.
Водка – а как без неё? – гранёные стаканы, зелень горой, свежесполоснутая в холодной горной реке. Хасан достал из ножен кинжал, средней длины тесак и стал отрезать вдоль по рёбрам куски жирного, с коричневобелой корочкой мяса и раздавал присутствующим. Беловатый цвет мяса был из-за соуса. И на шашлык оно походило не очень, к тому же обладало специфичным, но приятным вкусом с остринкой чёрного перца.
Вместо шампуров, мясо было «насажено» на рёбра, специи и соус при желании можно было добавлять. Пошли тосты за дружбу великого русского и карачаевского народов, за сотрудничество Пятигорского маслосырбазы с Нальчикским побратимом, за дружбу хороших друзей и много-много было произнесено ещё различных слов под благодатным небом Кавказа, в одном из живописнейших его мест в долине Махар-Су или просто Махары.
После застолья, сытые и весёлые люди разбрелись по кустам и окрестностям, знакомясь с местной флорой и фауной. Вечером здесь солнышко быстро садится, прыгнуло за гору и вот мы в палатках готовимся ко сну. Я, в сущности, не был готов к походным условиям, никогда не приходилось бывать с ночёвкой в горах. Не было даже с собой тёплой одежды, ведь это на равнине бархатный сезон, жара, а я, по молодости лет прибыл на отдых в горы в костюмчике. Мои родственники сами профаны в этих делах, но о них позаботились их карачаевские друзья, а я был всего лишь «прицепом».Хорошо ещё, что нашёлся спальный мешок, но он оказался мне не по росту, совсем малым, где-то по грудь. С вечера было ещё тепло и, не заморачиваясь, я быстро «отрубился», устав за день.
Проснулся часа в три ночи, ещё пытаясь заснуть, я старался влезть поглубже в спальный мешок. Это не получалось, как туда не стремился. Промучившись ещё с час, вынужден был вылезти из ненадёжного ночного убежища. Мои товарищи мирно посапывали, забравшись с головой в свои спальники. Я поискал, что бы ещё на себя надеть, но в палатке решительно ничего не было. Подгоняемый холодом, выскочил из палатки наружу. Стояла тёмная ночь, из-за высоких деревьев почти не видно было звёзд, не было и луны.
Делать нечего, я решил пробежаться по окрестности, чтоб хоть как-то согреться, потому что зубы выбивали устойчивую дробь, мне казалось, что я промёрз насквозь, в жизни так никогда не замерзал.
После получасового бега, дрожь прекратилась, но согреться мне так и не удалось. Услышав шум реки, я повернул в её сторону, в просвете деревьев блеснула в ранней рассветной зорьке водная лента. Побежав вдоль русла, вскоре увидел деревянный мост, не лишённый изящества для этих глухих мест, словно чудо возникший и манящий к себе закруглёнными перилами, изящными формами, сработанными каким-то мастером-плотником.
Я приблизился к нему и не поверил своим глазам: на поверхности моста блистала белизной изморозь. Иней лежал плотным слоем, и от вида его мне вновь стало очень зябко.
В конце концов, чего я мучаюсь, есть ведь ещё средство для быстрого согрева, а потом можно и костерок развести. Я решительно двинулся к нашему лагерю. Приблизившись, услышал голоса. Понятно, не только я оказался таким мерзлякой, почти все мои товарищи по несчастью повылезали из своих мешков, на прежнем месте кострища уже потрескивал, метался красный огонёк, а в руках у окружавших его мужчин и женщин отсвечивали гранёные стаканы.
− Ребята, и мне налейте, пропадаю! – Воскликнул я, приблизившись.
− Борис Тихонович, стоявший ко мне спиной, обернулся и приветливо развёл руками, словно пытаясь обнять.
− А мы потеряли тебя, Гриша, ты на свидание к медведице что ли бегал? – Засмеялся он, и все тут же дружно загыгыкали. Видно было, что им уже хорошо.
− Однако вовремя ты подоспел, водку-то вчера почти всю выпили, одну бутылку вот я заныкал, как старый её поклонник, предвидел, что грядёт завтра, то есть сегодня! И вот оно свершилось, благодарите меня, неразумные!
Все с воодушевлением стали похлопывать Бориса Тихоновича по плечу, женщины даже подарили по поцелую. А мне он налил полстакана, на этом водка и кончилась.
Но мы сюда не за этим приехали, нас ждал интересный насыщенный день. Согревшись и позавтракав, стали собираться в путешествие вверх, к истокам реки.
Вот тут и пригодился вездеход. Выбравшись в долину, где не было деревьев, лишь кое-где виднелся кустарник, а по краям величественно окружали полузаснеженные вершины хребта Гондарай-Махар и Махар-Су, те, кто посмелей, забрались в открытый кузов вездехода, и он понёсся прямо по руслу реки. Водитель, видно, знал, что делает, может даже не в первый раз, а нам это казалось необычно и восхитительно. Река была, что называется, по колено воробью, кое-где чуть поглубже, мы держались за поручни борта, а вездеход мчался по камням вверх по течению так, что брызги летели из под колёс. Взошедшее солнце образовало радугу и мы, словно полубоги в её свете, мчались на железной колеснице вперёд! Женщины визжали от восторга, а может и от страха. Аттракцион удался на славу!
Проехав с полчаса по реке, которая стала совсем узкой, вышли на поляну, нас встречали двое пастухов с отарой овец. Завязался разговор, пастух, что был постарше, рассказывал о своей нелёгкой, продутой ветрами и омытой дождями, нередко заносимой внезапными зарядами снега чабанской жизни, мы слушали, задавали вопросы.
Тут я увидел на противоположной речки заросли малины, краснели крупные спелые ягоды. Перепрыгнув речку, я углубился в кустарник. Такая сочная, сладкая ягода – только успевай класть её в рот, увлёкшись, обо всё забыл, раздвигая кусты и забираясь всё глубже в малиновое царство.
Ничего не подозревая, раздвинул очередные ветки и чуть ли нос к носу не столкнулся с бурым хозяином этих мест – медведем. Он был ко мне спиной и увлечённо делал то же самое, что и я − ел малину прямо ртом, лапами только притягивал к морде кусты.
Опешив, но вскоре опомнившись, подумал, что рандеву с мохнатым вовсе мне не желательно, зная, хоть и понаслышке, про недружелюбные манеры аборигена здешних мест. Я тихо отпустил ветки и бочком, бочком стал удаляться от опасного соседства.
Аппетит на малину у меня пропал, я увидел, что ушёл довольно далеко от своей группы, и прямиком направился к своим.
Группа тоже разбрелась, кто по малину, кто собирал полевые цветы, кто-то присел у речки.
Я рассказал о встрече с лесным хозяином, все оживились, а женщины как-то скоренько засобирались назад. Пора, мол, нагулялись, ехать надо домой, завтра рабочий день, нужно ещё добраться до Нальчика, а оттуда ехать в Пятигорск…
Так и порешили. Мы доехали на вездеходе до палаточного лагеря, собрали манатки, а потом спустились к ожидавшему нас автобусу. И вот мы, живо обсуждая свои приключения, едем по горному серпантину вниз.
Я хотел бы обмолвиться ещё об одной детали, она несколько пикантного свойства, но это запомнилось мне не меньше из всей нашей незабываемой поездки. Ранее я упоминал о фляге айрана, полезнейшего молочнокислого продукта, изготовлением которого славятся кавказские народности. Рецепт его изготовления, наверно, у каждого особый, но это не важно, я не знаю его, для этого есть какие-то другие источники. Дело в том, что излишнее употребление этого напитка, да в соединении с нарзаном, что мы набирали в бутыли, тоже нежелательно, на меня это подействовало как сильнейшее мочегонное. Ничего подобного до и после я не испытывал. Не буду заострять на этом внимание но автобусу пришлось несколько раз останавливаться. В то время, пока все успевали сбегать под кустик, потом рвали растущий фундук и наслаждались его ядрышками, я до конца не мог освободиться от содержимого. Ситуация действительно смешная, через десять минут раздавался клич о сборе, а я всё поливал облюбованный кустик... И в Нальчике − все отправились в ближайший магазин, я же кинулся искать ближайший туалет.
В конечном итоге всё закончилось благополучно, мы прибыли в исходный пункт назначения, а эта поездка осталась в моей памяти, как одно из ярчайших моментов жизни, и, конечно, добавила весу на чашу предпочтения в пользу выбора дальнейшего места жительства моей семьи, каковым явились Кавминводы. Это, пожалуй, одно из самых удачных выборов в жизни, которое мне приходилось совершать в прошлом, за что я безмерно благодарен судьбе.
14. 08. 2014
|
