«Меня прилюдно, но не зря,
муж сукой грязною назвал.
Что я давала всем подряд,
конечно, он, сердечный, знал
Но это много лет терпел,
хотя, бывало, боем бил.
Я понимаю лишь теперь,
как сильно он меня любил
Но я гуляла не со зла –
какой-то бес во мне сидел,
держала мужа за козла,
вот и творила беспредел.
И с помощью своих дружков
его упрятала в тюрьму.
а через парочку годков
истосковалась по нему.
Я ощутила страшный грех,
умом и сердцем поняла,
что он, взаправду, лучше всех,
что подло с ним себя вела.
Ходила каяться я в храм,
зажечь хотела там свечу.
Она потухла. Это – срам!
Прощенья нет! – и я молчу,
кусаю губы только в кровь
и не гляжу я на людей.
А среди них моя свекровь,
мы много лет не дружим с ней.
Но в ней не видится вражда,
а лишь в глазах печаль одна,
хотя я думала всегда,
что мне по жизни враг она.
Тихонько сзади подошла
и очень тихо говорит,
чтоб я свою свечу дала.
Свечу зажгла. Свеча горит!
Из храма вышли мы вдвоём
и всю дорогу молча шли,
ведь каждый думал о своём,
а мысли были, как в пыли.
Неясность серая была,
с грехом как дальше жить
и чем огонь, что запылал
в душе, мне заглушить?
И вдруг свекровь мне говорит:
«Ты поезжай к нему в тюрьму.
С умом покайся, но не ври.
Моё письмо отдай ему.
Я отпишу там кое-что
без разных каверз и без тайн.
Но из конверта ты листок
не доставай и не читай».
Туда я ехала без сил,
сама себе была тюрьмой
Ждала суда, но всё простил,
единственный и лучший мой.
Досрочно был освобождён,
а через год родился сын.
Мой муж, как будто награждён,
и у меня прибавка сил.
На радостях я через год
опять беременна была.
Муж счастлив был и очень горд:
двух мужиков я родила.
В семье шестою стала дочь,
ей нынче третий год пошёл.
Лицом – отец она, точь-в-точь.
Всё в нашей жизни хорошо.
Но вдруг бывает в сердце боль,
как вспомню прошлую себя,
что вытворяла я собой.
А может это всё – судьба?
Конец 80-х
|
