В детстве крапал стишки для престижа,
повзрослев – гонорара ради.
И теперь признаюсь бесстыже я:
мне тогда очень нравились *ляди.
Беспринципные, но красивые,
позволявшие очень многое,
некапризные, неспесивые,
без занудства в то время убогое,
но весёлое, послевоенное,
когда жизнь сама жить хотела
и творить в жизни обыкновенное:
радость всё пережившему телу.
Это я отражал, как умелось, –
и постель мне была гонораром.
Может быть, что к кому-то зрелость
приходила с другим наваром,
целомудренней и приличнее.
Но мне жизнь вот такое отмЕряла.
И считал я всегда: логичнее
быть правдивее, без лицемерия.
И теперь улыбаюсь на старости!
И плевать, что не стал я поэтом!
Знал обычные в жизни радости,
никого не обидев при этом.
|
