На сцене барин корчил мужика,
тряслась кулиса, лампочка мигала,
и музыка, как будто мы--зека,
командовала нами, помыкала,
на сцене дама руки изломала,
Лев Лосев
******************************************
Над ямою шаманил дирижер:
То воспарял, то ниспадал отвесно,
Ему казалось - залу интересно,
И пресса раструбит об этом лестно,
Он грезил славой с самых давних пор...
Тускнел помпезной люстры мельхиор,
Зевал во все зевала люд окрестный.
А залу, если честно говоря,
Был дирижер, вообще, до фонаря.
И лысинка его впотьмах мелькала,
Как розовенький чепчик кардинала.
Все, как всегда! Событий череда:
Добро и Зло - вселенские качели,
Текла река, разлива Боттичелли,
В гуашь старинного, тенистого пруда,
Где мог услышать зритель без труда,
Грудной, сиротский бас виолончели
Друзья-повесы чуть ли в неглиже,
И, видно по всему, друг другу ровня,
Охотились на птичек в кураже.
А вдалеке - руины Тэ Сэ Жэ*,
(И в городке кругом такие же,
Но здесь они играли роль часовни).
А, по-сему, давайте прямо скажем,
Зал не проникся данным антуражем.
Чу, лебедь белая пуантами гребёт,
В короне и перо её лоснится,
Она возьми, и обернись девицей
И юноша успел в неё влюбиться.
Любовь - дурилка! Кто её поймёт,
К кому она когда в башку вселится?
Представилась Одеттой молодица.
К вечерней дойке, проще говоря,
Поскольку заколдованная я,
То превращусь обратно в лебедицу.
Исполнив два стыдливых антраша,
Одетта, причепуренная в пачку,
Белела, походящая на прачку,
Томилась вся, нелебединно хороша.
И Зигфрид укатил её...как тачку,
Остервенело, неестественно игристо.
Да, благо, что катить не далеко,
За сцену, где кончалось рококо...
Сферические формы под трико
Набухли, как шары биллиярдиста.
И от того он в позе ву а ля,
По сцене лихо сделал кругаля.
А в замке бати - пляски за полночь
И гости просят зрелища и хлеба.
Явился Зигфрид изваяньем Феба.
И чтобы жидкость в ступе не толочь,
Как высшее изделье ширпотреба,
На лебедь походившую точь в точь,
Ему всучили рыцарскую дочь,
Как манну, лихо спрыгнувшую с неба.
И тотчас мать-принцесса с перепою,
Их нарекает мужем и женою
Вот так, друзья! А в маленьком окошке,
Одетта горькой маялась слезой.
Смотрелась, словно брошенная кошка,
Искрило, как искрит перед грозой,
Запахло даже жареным немножко
И парню, видя это, стало плохо.
Взяла обида - развели, как лоха!
Дочурка рыцаря тотчас же охладела:
Жеманное заламыванье рук,
Мол, я не при делах, я не хотела...
Шарман! Конфуз! Да виданное ль дело!
И только в ложе ловелас худрук
Хотел обнять и приласкать худое тело,
Что фуэте накручивало в такт...
Но поздно! Шёл четвертый акт.
С повинной головой на брег пруда
Танцует Зигфрид к молодой девице.
Там Филин-злыдень - стреляная птица,
Чтоб доказать: любовь - не ерунда,
Влюбленные давай пред ним топиться.
Ныряет Зигфрид в воду, типа, тонет,
Одетта нахлебавшись, как-бы стонет...
Из преисподней в голос выл гобой,
Кидала лебедь кони, зал слезился,
И юноша, как в судорогах, бился,
Наверно отходил. Народ крестился.
Злой Филин канул в омут с головой...
Добро ликует! Мир преобразился!
Как жулики кричат: Держи вора!
Так публика скандировала: Браво!
Попала в кровь культурная отрава!
Пришла в провинцию культурная пора!!
И, знать, ещё продержится держава!!!
Столичные горды инспектора.
А позже, из театра выходя,
Я склеил стройненькую, местную Одетту,
И с ней продолжил линию сюжета -
Весь вечер припадал к её грудям...
Прости, читатель, мне подробность эту,
Как ни крути, из данного балета
Пошло крылатое в народ:
......................По лебедьаааам!!!
|
