Были мы, пацаны, робин-гудами,
чуть попозже мы стали котовскими.
А потом воевали с иудами,
то есть с разнообразными троцкими,
с ненавистными нами троцкистами, –
говорили так старшие в школе, –
и в учебниках рвали страницы мы,
где врагам все глаза прокололи.
Почему? Разве кто-то об этом спрашивал?!
Папу нашего арестовали…
Нам сказали поздней, что вынашивал
он убийство товарища Сталина.
Не смешно ль? – на чулочной фабрике!
Но туда вождь и не собирался!
Оказалось, что вешал фонарики
папа к празднику и вдруг сорвался.
И портрет зацепил. «Преднамеренно!» –
маме точно вот так и сказали.
И теперь он на должности мерина
на каком-то большущем канале.
Беломором он, что ль, называется
Говорят, что, кто были врагами,
землю там выгребают руками.
Хоть в работе они надрываются,
но в нормальных людей превращаются.
Правда, многие не возвращаются…
А по радио только реляции
о победах советского строя
и о том, что советские нации
ежедневно рождают героев.
То челюскинцев, то папанинцев,
то стахановых, то виноградовых.
У тюремных ворот, словно странницы,
в то же время стояли ахматовы.
Был я в детстве ужасно наивным.
Это в старости нынче зверею,
когда левые, – слушать противно! –
просят к Сталину быть подобрее.
Кто-то скажет; «Об этом довольно!
Надоело!» Но мы-то ведь живы!
И сидит это в нас. Хоть и больно,
напрягаем мы памяти жилы.
|
