IV
Угасло Светило и Феб уж над небом не властен. Меж облак седых тихо месяц плывёт круторогий- Он так же как я безразмерно велик и прекрасен, И также любуются им олимпийские боги.
Величье, подвластное только богам и героям Хранилось от века в нефритовом каменном гроте. Манипулы спали, а Ромул, томясь геморроем, Письмо сочинял о любви к незабвенной Шарлоте.
И строки всё также лились аполлоновой песней, Но не было в них ни словечка звучащего ново; Герой ни за что не хотел становиться известней И подвиг вершить бесполезный всё снова и снова.
Явила весна хорохористый девичий образ, Оттаял Герой, перед ней преклонивши колени. И к небу из уст его вырвался радостный возглас, А над головой сребробокие плыли тюлени.
Едва удалось бы потрафить на лад ему мысли – Ни в граде Богдан, да в селе не сыскать Селифана – Да нужно бежать поскорее, пока не отгрызли Ревнивые зорьки язык у Большого Ивана.
|