Неуж-то жить мне в обольщении,
При каждом взмахе милых мне ресниц,
Но силой я питаюсь, этим возрождением,
Её желая видеть, средь знакомых лиц.
Она как жаждущее наваждение,
Искрит собой, подчас сама не понимая,
За то, трепеща, возбуждает Сновидения,
Хотя, быть может, в тайне, умиляясь.
Есть то, согласен, Что в себе, пока не ясно,
И этим свою Жизнь прекрасно удивлять.
В непознанности жить до невозможности приятно,
И в каждом дне далёкий взмах ресниц искать.
В кудрявых локонах её хочу томиться,
Мечтательно вдыхая аромат её волос.
И пусть пока приходиться воображаемо резвиться.
И без ответа жить на милый, но мучительный вопрос.
О том, что будет ли тепло далёкого лица,
Мне согревать плечо, под взмахом обожаемых ресниц?
Приблизится ли День туманно-явного Венца,
Под бесконечный перезвон пылающих зарниц?
В её губах я вожделенно-страстно жду покоя,
И вкусом её тела мечтаю наслаждаться.
От взмаха жаждущих ресниц и восторгаемого зноя,
Переплетением тел хочу с волнением упиваться.
Но это всё пока в пленительном сознании,
Тиранит несказанно душу, рвёт меня на части.
Среди её ресниц, в пьянящем ожидании,
Обнять хотелось бы Своё Взлелеянное Счастье!
|
