Громовенко Якову Макаровичу, ветерану Великой Отечественной войны. в октябре 2013 года ему исполнится 100 лет!
Как долго, долго длится век! Почти столетний человек, Передовик и ветеран, Пусть не вкусил военных ран, Фашиста вовсе не убил Ни одного, но он прожил Век целый со своей страной, Многострадальной и родной, Героя лавры не снискал, Но совести не запятнал!
Узнал с младенчества нужду: Их разорили поутру, Как кулаков сослали в Пермь, Где чаще бродит дикий зверь, Чем зверолов. Но путь далек; Пацан от тифа занемог – И сняли с поезда. Семья – Бесследно в северных краях, А он в двенадцать лет один, Себе слуга и господин.
Вернулся в брошенный Ишим. Что там происходило с ним – Стихов не хватит: "Ночевал С телятами… и голодал, Зимой по снегу – босиком: Нет обуви, и я – бегом! Тянулись тяжкие лет пять, Пока смог трактористом стать; А там комбайн, упорный труд – Рубахой премию дают!
Служить пошел в сороковом, Сменил уже обжитый дом На прибалтийский неуют, Где русских, вроде бы, не ждут. Но только началась война, Вся с места стронулась страна, И тут эстонцы, латыши, Собрав манатки и гроши, В Россию протоптали путь, Чтоб избежать фашистских пут.
Наш бравый политрук Попов Учил, что надо бить врагов "Рукой, зубами и огнем", Тогда, мол, быстро развернем, Погоним немчуру домой По европейской мостовой! А сам, как начался налет, Ужом пролез в трубопровод, Что круто шел в бетон под мост… А мы – под бомбами вразброс!
Бывают люди – без потерь Откроется любая дверь, Они успешно и легко Шагают вверх и далеко. А я, солдат с передовой, По несчастливости лихой Был с пулеметом заодно, Но воевать-то … не дано: Все наше войско генерал, Тот самый, Власов, фрицам сдал…
И вместо фронта – гиблый плен, Где выживал не тот, кто смел, Речист, шумлив и очень горд – Там немец на расправу скор, А потому – молчи, терпи, Напрасно жил себе не рви; Работай целый день, как вол, Как робот, а тебе в укор – Тычки, дубинка, "швайн" да "шнелль"; Забрали форменку, шинель.
Взамен – немецкое тряпье… Ох, голодали!... Воронье Не так слеталось на поля, Как мы на махонький кругляк Картошки. Кто ослаб слегка – Уничтожали. Иногда Гоняли в баню, и струей Воды, конечно, ледяной Нас поливают голых, ржут. Глядишь, пяток из нас умрут…
Еда… Да для своих собак Они варили полный бак, И с мясом, с чистою крупой, А пленный им что труп какой. К чему покойника кормить – Продукты зря переводить? Пусть пашет, сколько силы есть. Кормежка – не по Сеньке честь! Ведь это тягло, скот тупой: Подохнет – встанет в цепь другой!
Паек для пленных мужиков – Буханка хлеба на пять ртов Раз в сутки! Лагерь весь пешком, В колодках, двигался с трудом В Европу, к фюреру под бок, Оставив за спиной Восток, Где шли бои в родной стране И каждый нужен был втройне! А мы ползли невесть куда, И по пятам ползла беда…
Но унижение страшней! Нас не считали за людей, Нам – стыд, а им – кураж и смех: Мужчин и женщин – в кучу всех – К оправке бешеный конвой Гнал безответною толпой! Когда победная весна И нам свободу принесла С американской стороны, Надеждой были мы полны,
Что умный, добрый наш народ Тепло поддержит и поймет, А нас шерстил НКВД: "Что делал? С кем? Когда и где?!" Не знаю даже, как стерпел, И был направлен в городок Австрийский, чтоб армейский срок Мог дослужить. Вот там сполна Закончилась моя война…"
Он не сломался. Всем назло Пришпорил гордость заодно – Все вынес, все перетерпел И управляющим успел Поднять разваленный совхоз. В те времена немало гроз Копилось втуне над страной. И этот человек простой, Трудяга скромный, не герой, России честь держал собой!
Да, люди есть, кому сама Идет удача, задарма, Кто без особенных трудов Имеет сорок сороков; И жизнь скользит, как по катку, Без ям ретивому коньку. А мой измученный солдат Был всем нутром Победе рад И каждой клеткой, как судьбой, Пронизан проклятой войной!..
|