Апрель стучится белым бездорожьем, крошится бархатом весенняя метель, рассвет продрог до бледно-алой кожи; я безутешен, словно снег и насторожен, как лиса, но музыка прощает беспокойство.
Тепло фаянса, жар кофейной гущи – мне сохранят на кромке языка горячий мимоходный привкус солнца, пока лоснится млечный пух с седин зимы, и жемчуг сна рассыпан под ногами.
Излучистые пальцы мёртвых скверов, перебирая ветви, лад за ладом, нащупывают птичьи голоса и залежи травы под бурым паром, с месторождений серебристых облаков.
Лёд проводов причаливает тишью, но жизнь терпимее, когда природа ближе; и где-то там, могильная прохлада вынашивает новую любовь, играя блюз на восемь тактов ночи.
|