Снежок подталый смыли грозы. Весна распелась соловьём. Стихи, сменив обычность прозы, Пытали голову огнём. Сады в смятении белели, И мне казалось неспроста, Что в ручейковых бодрых трелях Звучал в мажоре нотный стан. Ах, словно в рыцарском романе, Ты шагом шествовал ко мне. Высок. И на щеках - румянец. Да, ладно, что - не на коне… Но я, как-будто, услыхала Твоих доспехов перезвон. А, заглянувши под забрало, узнала давний тайный сон. Ты звал меня Прекрасной Дамой, Ты говорил, как песню пел. Т ы был настойчиво-упрямым - То – робок, то – нахально-смел. Кольцо объятий - твёрже стали. Но сердце плавилось, как мёд, Когда палящими устами Впивался в мой зовущий рот. В твоих глазах бурлило море. И я боялась, что волной Рассудок мой в пучину смоет, А с ним - и гордость, и покой. И я, послушна сильной длани, Склонила гордый гибкий стан, На поводУ твоих желаний Сползла на ложе (на диван). И так, стряслось… . . . . . . . .И … пир – горою, И “хлеб и соль”, и “горько!” ор. … Дожёван хлеб с пудовой солью… Что видит изумлённый взор? Диванной плюшевой игрушкой – Ты, . . .без доспехов и не брит… Стал мягкотелее моллюсков, Сняв крепко-сваренный прикид. А я, утратив статус Дамы, попав впросак “жую бобы”, кружусь пчелой … приёмной мамой … под смех изменчивой Судьбы.
|