(Перевод с украинского - Станислав Бельский)
* * *
и даже теперь, в эту бесцикадную ночь, когда грецкий орех сквозь пивной плотный медный смех прислоняется к зелёной марле на балконном окне; в эту ночь, когда Скалли третью серию подряд спасает Малдера на острие отчаянном дыхания режиссёрного сценариста или сценарного режиссёра сезона предпоследнего в сплетении канонически воскресшей рыбы и разных смежных деталей, мы видим завершение выброса углерода, как абзацы, которые лбом подпирают семь голов зверя [так Слово Божие наклеивает усы, одевает парик, и вот, посмотрите,– оно уже двухтомный бестселлер, созвучие Нового эпоса]... Скалли выращивает слёзы, Скалли густо потеет на Чёрном материке и рот открывает, как рот открывать умеет в целом мире она лишь одна... [и кто-то голосом крайне киношным говорит что-нибудь эдакое: "сын для мужчины – это всегда его отец"]. и не этот драматически растерянный рот, и не слёзы – непревзойдённые слёзы – особая редкостная денежная единица в государстве поисков и вопросов без дна и границ... даже эти маленькие никчёмные сокровища не способны спрятать, прикрыть, заслонить от меня утреннюю поездку: вот – ладонью подать до остановки, останавливается белая стрела маршрутки, я вижу в окне, о – я вижу в окне, о – я не верю своим глазам, о – не хватает мне глаз сверхчеловеческих, там, напротив, в тёмной потасканной таврии на заднем сиденье склонилось плечо, ёрзает длинная худая рука по спинке неясного цвета и волосы – колокол над левым плечом из клочков и чешуек: сосновых – для присыпки, для основы – платана кора. кто это – пожилая женщина в бабской блузе или подросток в зелёной футболке? ну-ка! – светофор! – нажми на тормоз, нажми на перемотку плёнки. рука белая тонкая худая сворачивает своего паука, и звучат для глаз моих три вены – три струны. и едет уже маршрутка, и таврия уже едет и вот мне дарят ещё щёку и нос, прекрасный нос – украшение для лица незримого. и что мне ещё в этот момент подумать? мысль эта – хорёк: мелькнёт и давит, как нож, что чиркнул и ушёл, а рана стонет – солпадеин несите. "остановите скорей маршрутку!" – такое я думаю. "остановите скорей машину!" – такое я себе представляю. пусть из таврии выйдет это лицо – я буду лицо это пить – пусть во дворец метаболизма войдёт желанным гостем. а после – стыд, конечно, и "прошу прощения" у красоты, у разлитой в сарафане, неясной, полужирной женщиной с переднего сидения; у плешивого усатого мужчины в старой шведке за рулём. и поспешно, не разбирая дороги, в любую другую уже маршрутку. в жару и в бутоны лип, в простроченные бензином и семенами вяза ртутные лужи... куда угодно... а море ест песок, Коран стареет, и Скалли, эта потрясённая рыжая милая Скалли так долго, слишком долго рыдает...
|