/Из «Записных книжек энергетика шахты»/
Я – еврейчик худенький,
я – еврейчик маленький,
но твердят знакомые –
парень хоть куда.
Неважнецким раньше был
я – сыночек маменькин,
стал сегодня в шахте я,
крепким, как руда.
Тифом измордованный
и войной надломленный,
трусость с неумением
волей поборов,
на харчах армейских
и женой подкормленный,
вдруг набрался храбрости
и стал я – будь здоров!
По забоям шастаю
сам или с командою.
Проявляю знания
и понятья тож.
Дело верно делаю.
И людьми командуя,
не боюсь, что всадят
мне под рёбра нож,
что столкнут нечаянно
в гезенк или в камеру,
или по небрежности
в деле подведут.
Здесь не любят подлости,
презирают каверзу,
уважают искренность и
мужицкий труд.
Матюгом не пользуюсь,
не ору как бешеный,
просто дело требую
честно исполнять.
Со всеми одинаково
в отношеньях взвешенный,
за себя я словом
умею постоять.
Называю мужеством
победу я над трусостью.
И горжусь, что я его
здесь в себе нашёл.
Может кто-то жизнь мою
называет глупостью,
но мне, скажу я правду вам,
сегодня хорошо!
Не из-за оклада я
горжусь своей работою.
Мне шахта – величайший,
мой лучший институт.
Здесь всё и все пронизаны
взаимною заботою,
и нет нигде вернее
товарищей, чем тут.
И если б мог строкою я
прославить их величие,
сквозь кирзовые робы
их души показать,
где винегретом смешано
и общее, и личное,
я мог бы это счастьем
своим вполне назвать.
60-е годы
|
