Рыдает поникшая в горе душа,
Ведь тело в землю закопали
И будут теперь сорок дней не спеша
О нём предаваться печали.
А, что сорок дней? Ведь года средь могил
Толпятся здесь души и ждут,
Когда труп истлел или полностью сгнил
В чистилище лишь позовут.
Не может душа бросить тело своё
И дело не в глупой морали,
А в силах природы, что это "жильё"
На годы душе навязали.
И бренное тело терпела душа,
Все слабости, боль и пороки.
Хоть совесть кипела, но тело греша
Не слушало жизни уроки.
Казалось конец, нет уж больше оков,
Свобода родится в огне,
Предвестником вечности пепла покров.
Нет, взяли предали земле.
В дубовом гробу груз промчавшихся дней
Схоронен года разлагаться.
Циничнее нам не найти из затей,
Над телом скорбя надругаться.
А, души, представьте, великих святых,
МощАм их не ведома смерть.
За святость тюрьмою мир станет для них,
Во век к небесам не взлететь.
В своём мракобесье христианство страшнО,
Тела обрекая гниению.
Огня очищенье запретно, грешно
И души блуждают, как тени.
Пока не истлеет последняя кость
И плоть не рассыпется прахом,
Душа словно силой задержанный гость
В угоду монахам и страхам.
Счастливыми предки жили до Христа,
Обласканы пламенем кроды*.
Жизнь была желанна и в смерти чиста,
В предверии вечной свободы.
И смерть не пугала застывшим лицом,
Встречая их в саванне белом.
Кремация была достойным концом,
Как дань послужившему телу.
Пусть духом святым взлетев над костром
Уходят в бессмертие души,
А в след им лишь слышится сдавленный стон,
Что здесь задержавшихся душит.
*крода- погребальный костёр древних славян.
|
