Сороковая весна. ч 3

Результат был, я уже обедал вместе с его семьёй, мы вместе ходили на пляж. Когда спесь с чиновника спала, то выяснилось, что на самом деле он не такой уж и плохой человек, манера разговаривать изменилась, и приступы глухоты стали беспокоить реже. Жена, как ни странно, ничем не кичилась, была очень приветлива, в отличие от дочери, которая на все мои настойчивые попытки завести дружеский разговор отвечала «да» или «нет», сама ни о чём не спрашивала. Больше всего меня волновал вопрос - ей больше восемнадцати? Высокая, стройная с холеными руками и пальцами пианиста. С длинными русыми, немного вьющимися, волосами. Настоящая модель, только те по телевизору какие-то занюханные, зашарпанные, вобщем не свежие, а эта как родниковая вода, этакий подросток, чье тело полностью еще не сформировалось, но приобрело женственность. Короче пальчики оближешь. 10 из 10 ангел с манерами высшей аристократии.
Последняя ночь, последние поиски, но ещё не последние проклятия звёздному отелю с его звёздными постояльцами. Ведь мои новые друзья одни без дочери, последняя прихворала, и ей 25, я уже знаю. Наплевав на правила этикета, я сразу же после этого известия откланялся, фактически не притронувшись к ужину. Фрукты, бутылку Бейлиса заказываю в её номер через 20 минут, а для романтики сам по балконам к ней. Сердце заходится не от высоты, хотя она приличная, а от волнения близкой встречи. На её же лице нет и тени изумления, моё, казалось бы, эффектное появление не производит никакого впечатления. Но я не сдаюсь, читаю стихи, рассказываю анекдоты и занимательные истории, глаза мои просто излучают сексуальность у меня дикое желание понравиться. Шум моря, вовремя подоспевшие фрукты и Бейлис, но всё тщетно, она оживает лишь при воспоминаниях о её друге, подарившем колье с бриллиантами. Иду навстречу интересуюсь сколько ему лет раз он уже в правительстве Санкт-Петербурга. Ответ 65 шокирует, и она поясняет - мы просто друзья, без интима. По мне видно, что я не верю. И тут, тяжело вздохнув, она сбрасывает, нет, не платье, маску – 2000 евро. Такой оборот меня еще больше запутывает, и я задаю глупый вопрос: «Что?» - Ночь, - она невозмутима.
Поперхнувшись на всякий случай, но уже без энтузиазма промямлил, что чуть не разбился, перебираясь по балконам, что внизу кишат мурены и барракуды. И видимо у меня был такой жалкий вид, что я получил скидку в 50 процентов.
Здесь я взял себя в руки - деньги не вопрос. Поправляйся и мы покувыркаемся. Я резко встаю. Она провожает, у дверей мы целуемся. Тороплюсь на дискотеку, может ещё не всё…, ведь завтра в 8.00 я улетаю. Честно говоря, вариант был, но я столько не пью. Что толку говорить о разочаровании, я и раньше заблуждался в людях, но здесь был поражён; трешка на Невском, новый ланд крузер, хлебная работа и такая …..

Я боялся тебя запачкать,
Родниковая ты вода.
Не дал бы тебе 18,
А уж 25 никогда.

Ты манила меня прохладой.
И была прозрачней слезы.
Мне казалось высшей усладой,
Из небес черпнуть бирюзы.

У самого Красного моря,
Взбирался боясь высоты,
По балконам думал, что Троя,
Не знала такой красоты.

Мог упасть на рифы Египта.
Стать обедом для барракуд,
Венец из ветвей эвкалипта,
Хотел вырвать из белых рук.

Безумен был подвиг поэта,
Сгубили не рифы, тень зла,
В страну не ушедшего лета,
Её ты с собой привезла.

Отмывался всё утро в душе,
И с пеной смывался загар,
Но по-прежнему лезли в уши,
Твои речи про гонорар.

Я боялся тебя запачкать.
Эх, студёная ты вода,
Не дал бы тебе 18,
А уж 25 никогда.

Влекла свежестью родниковой,
И была прозрачней слезы,
Но вылилась гирей пудовой,
Грязь на божеские весы.