«Все за все в ответе, все
действуют и думают, но
на деле – никто, ибо всякий
похож на всякого».
Хайдеггер
Конфиденциальность людей, ищущая выход в каждодневных «потехах» стала могучей силой социального дарвинизма, и начавшийся век отметил неуклонный рост фактов, выражающихся, как эксклюзивное добро, но на самом деле представляющих собой позитивное зло, предметом изучения которого все больше становится людское самомнение и свинство. Критерием понимания удобных экзальтаций всегда являлось отсутствие совести на фоне присутствия морали и даже «философской» раскрутки мира.
Дегенераты и статисты бытия всегда пытались совокупить манифест приятия с манифестом доброй воли и, абсолютно не понимая истинного значения чистой воли, рисковали попасть в то двухмерное пространство, где понятие добра и зла представляло собой неделимый конгломерат с претензией на высшее и унифицированное до самых простых пониманий прикладного зла.
С «предрассудками совести» стали бороться по-разному. Был выброшен на волю целый арсенал «нравственной» и моральной идеологии, где вскользь упоминалось о высшем назначении человека (гамма преамбул), и основательно скрупулезно развивались тезисы «убогой совести», ненужность коей доказывали неуклонным прогрессом человечества и верой в себя.
Наступил момент, когда гуманизм как высшее приобретение «человека сознающего» стал паранормальным добром и выклеивался на каждом квартале крутящихся философов, алхимики морали превратили слово в чистящее вещество, которым смывали кровь безвинно убиенных, недосмотренных, пересмотренных и правдивых, а после блестящего душа отмывания устраивали пресс-конференции, симпозиумы и встречи во фраках и галстуках, показывая белые «орбитные зубы» и кукольные улыбки и вопя о волшебных проявлениях гуманизма и воскрешения человеческой плоти от мрака потерянного города совести.
Мощной движущей силой конфиденциального зла стали аргументы сексуальной либерализации, где каждый мог залезть на каждого, и «человек гуманный» мог исполнить супружеский акт даже с козлом, и это вовсе не называлось бы зоофилией. Но простите, человек этот мог любить все и вся, и животные тоже не представляли собой исключения.
Идеология стала набирать обороты. Дегенератами выделялись огромные деньги на приобретение «свободы мыслящих» на фоне последних изысканий совести. Финансовый мир постепенно углублялся в демонологию гуманизма и демократизма, и ищейки, приобретенные на эти деньги, с остервенением искали разумных совестливых представителей «сексуального меньшинства», т.е. людей нормально сексуальных, и устраивали митинги и бал-маскарады сексуальному большинству, т.е. гомосексуалистам, бисексуалам, трансвеститам, лесбианкам, инцестникам, зоофиликам и некрофиликам.
Адская машина работает днем и ночью. Презервативы с усиками и снобы «без усов» становятся родственниками и, заключив брачные узы, уезжают в свободное путешествие в Содом, где им туристические агентства обещают наслаждение потрясающим зрелищем: Концом Света.
Коалиция «морали» не понимает, что закон, создающийся человеком, каким бы гуманным он ни был, не представляет собой высшего интереса. Он не предусматривается в другом измерении, где единственным мерилом будет тот груз, что называется совестью.
|
