Игорь Ковальчук
Снова ночь опустилась над городом, спит бульвар фонарями украшенный, из окна вдруг платочком помашут мне, голос мамы: - "Сыночек, домой." Время лишь серебром, а не золотом, одарило виски под фуражкою, и в кильватер - июньской ромашкою, пенный след расцветёт за кормой.
Паруса, распростёртыми крыльями, альбатросов полёт эскадрильями. Николаю-угоднику свечками, за погоны своих якорей. Маяками, да мокрыми милями по квадратам судьбы бороздили мы, и на картах флажками отмечены все стоянки моих кораблей.
Небеса наши бисером штопаны, волны бьются упрямо баранами, а Борей, разыгравшись цыганами - Нептуну натирает паркет. По фарватеру узкими тропами: между банками, острыми скалами, возвращались к родному причалу мы, вновь с надеждой услышать: - "Привет!"
Там Ассоль из далёкого прошлого, одиноко в пустующей гавани, ожидает прихода из плаванья, снова нежно посмотрит в глаза. И уже ли хотеть ещё большего: мирно тикают старые "ходики", в ванной внук запустил пароходики, у камина - с полена слеза.
А потом может их поколение: по компасам, секстантам и лоциям, был бы труд - по нормальным пропорциям - поведёт за собой корабли. Чтоб не видеть в глазах сожаления, лишь осознанно, а - не эмоции, где романтика моря - затмение, уносящее вдаль от земли...
Чайки выси распишут пунктирами, смена вахты отбитыми склянками, а поход - окрестили "загранками", и до блеска натёрта латунь... Мудрость делает их командирами, где душа распахнулась тельняшками... Пахнет море - своими ромашками: на форштевне - в кильватер июнь...
|