Я поэт, и буду, наверное, им же,
Некогда сажали меня в червовые угодья,
А все, что требовала паскуда – ваша блажь –
Вымерил я «лествицей» за полугодья,
Выкурили, отпили лирические кастраты,
Невдомек вам мокрых аплодисментов ком,
Сделанное вами – лишь вьючные клади,
И квази-жалюзи, как Ньютонов бином.
Как хотел добыть я ваше понимание,
– Хоть строчку кухонную вставить был рад,
Взамен: – оскал лишь, – и то без зубьев,
– Мордами макак оранжевый парад.
Души масляные в друзьях закадычных,
Пышные, личные, лишние везде,
Все меньше мне любится, да меньше в стуже,
Меньше бессонницы в куриной слепоте.
Запрещали мне отъезды да въезды ключники,
Ты шизо – говорили – и выездов, мол, нет,
Тогда стал я мусорщиком близких,
Стал я мусорить с 15 лет!
Я был, остаюсь и буду один, –
– С нищими, сам нищий, друг калек,
Верить стал я лишь святым отцам,
Фейерверком выблевав заботу коллег.
В тумане я, хоть солнца молшо,
Чем в вашей сифилисной весне,
– Повторяю: – я поэт, я должник Андромеды,
В Багдаде обстреляли мое пенсне.
Вера, Пшавела, Бродвей и Невский,
– Вот пьеса, наполненная ложными словесами,
К счастью выплатил я гроши в казну,
А теперь евнухи выплатились сами.
Рабоче-травьятная, – оперная трасса,
Я мчу вертушкой, на мне арт-жилет,
Не нервный я, не вредный, я беглый китель,
В очереди за бессмертием беспосадочный билет.
Довольно сонной, расхлябанной важности,
Довольно козырей вышкребать из рук,
– Армия пиитов в серьезной опасности,
– Отняли часы летные, взлеты и звук!
Рубахи стыдливые, что ближе к телу,
Громадой самурайской пишущего класса,
Каждый, кто калечит собственную руку,
– Достоин звания рифмо-ловеласа.
В Андах выпорхаю, теперь я – мастер,
Сочатся и считаны дни ваши да наши,
Создал я удаль, векторы формы,
Лав-стори поэзии – и оранжевые марши!
(22.12.2009 г.)
17.11.2011 г.
|
