Я проснулся в утробе матери от передозировки, висящего, где-то за горизонтом ее глаз, синего неба; на меня обрушились стены мира, нервом душной свободы, где каждый бредет по своей, отдельно взятой пустыне. Здравствуйте, но я ведь вас не просил. Здравствуйте, но я ведь даже не знаю, хочу я того, или нет. Здравствуйте, убийцы моей невинной природы, моей пустоты. Кажется, кто-то задумался (или сделал вид)…
Я явился на суд присутствующих обрезанной пуповиной молодого августа, на рассвете, в шестом часу, пленение кислородом, будто наждачной кожей, резало горло – самое лучшее время для отпуска (слава богу, тогда, я еще не мог этого знать); наверное, ночка выдалась жаркой – с тех пор, я люблю ночь. Кажется, что люблю…
При рождении, вся моя жизнь, будто пронеслась у меня перед глазами, но, к счастью, я все скоро забыл, ведь знание будущего не освобождает от ответственности, иначе, возможно, Вас, читатель, для меня, здесь, никогда бы не существовало, здесь, в оптоволоконном удаленном доступе, меня, получающего авторский грош внимания во имя бессмысленных слов. Кажется, что бессмысленных…
И вот, я подытоживаю сгоревший момент, секунду, умираю в нем, в ней, подсчитываю ступеньки безысходного очарования, и неловко спрашиваю себя: верит ли в нас еще Бог, как верят эти старые оловянные звезды с обрыва вечности, как эти лебединые облака, громоздящиеся на геральдике горных щитов? Кажется – да…кажется – нет… крещусь, в точке схождения линий жизни, спроецированных на пыльную книжную полку с историями болезней, и закрываю глаза на давление света, открытого даром улыбки.
|