Вышло так – расстройство такта.
Гром и вдребезги закат.
Буйство тайны без антракта
выпьют в страхе стар и млад.
Надоело солнцу с небом
знаться в сломной вышине.
Пошатнулись власть и вера,
стонут искрами в огне.
Я ж, безумец, благодарен,
что восстали на меня.
Хоть бессовестен, вульгарен,
все же ставленник огня.
Пусть за мной мосты сжигают,
и так черен дымный след,
какофонии играют
гром и ветры, срам и блеф…
Я заказывал все это,
в сонном тишину браня:
безрассудства – для поэта,
страсть – для ночи, свет - для дня…
Чтобы в истине святая
Бездна плавилась в огне,
ложь, неискренность сметая,
обозначилась в весне.
Чтобы утро – в солнце с небом,
в беззакатную зарю.
Чтоб узнать ее и верить
слову страстному: «люблю»
|
