Груши

За окном просыпаются краски и звуки.
Я не сплю - мне не вынести этой разлуки! -
и смотрю на дорожку меж яблонь и сосен...
Этот воздух горячий пустынно-несносен.
Нет в округе песка, нет вдали каравана,
но жара наступает стремительно рано,
обгоняя и птиц на рассвете, и крики
петухов, обжигая кайму повилики.
Я встречаю рассвет... Не до сна почему-то...
Час прошёл...ещё час ... за минутой минута...
Беспокойно в душе, на вопрос нет ответа:
может это последствие жаркого лета?

На ветвях созревают июльские груши,
и деревья стоят, словно луки - согнувшись,
опуская в ладони медовую спелость,
чтобы сладилось всё наконец-то и спелось!

Только ты уезжаешь в заморские страны,
там где пляж и песок, и еда в ресторанах...
Я себя приучаю не думать о грустном,
но тоска по тебе с этим грушевым вкусом...


Всё, что есть у меня - эта нежная сладость:
я принёс тебе груши в корзине из сада.
Между нами теперь не пространство, а бездна!
Только груши мои ты поешь до отъезда!

Я в посылку сложил все подарки неспешно,
всё боялся, что груши дойдут переспевшими.
Нет капризнее плода, нежнее и мягче!
Это же не фарфор и не теннисный мячик!
Никогда не сравнить этот запах с духами:
пахнут груши дождём и зарёй с петухами,
звонким пеньем цикад и чириканьем птичьим,
чем-то очень родным, недосказанно-личным.
Каждый плод согревал я, держа на ладони,
и вдыхал в него память о саде и доме,
о дорожках, покрытых опавшей листвою,
о сороках, вошедших на лапках в историю.

А потом расцвели вдоль тропинки пионы!
Я встречаю с цветами тебя у перрона -
с той охапкою полураскрытых бутонов!
Электричкою пахнут столбы из бетона...
Ты приехала летом, в жару, а не в стужу,
я малины собрал тебе целую кружку -
твои губы алели малиновым соком,
и мы тайны свои доверяли сорокам...

А теперь ты спешишь - уезжаешь куда-то!
Под подушкою плачет твой мишка кудлатый,
я его прижимаю к груди, утешая:
Мир большой и из двух состоит полушарий.
Там вдали есть волшебные дивные замки,
только так всё возможно потрогать с изнанки,
разглядеть каждый шов Эвереста, Эльбруса...
И зачем ей калитка и домик из бруса?

Мишка слушает тихо - из пуговок глазки:
- Разве ты не читал в детстве нужные сказки,
где Иван за царевной пошёл на болото?
Стал Говейном, в себе победив Ланселота?

- Мне не нужно ходить в Тридевятое царство.
Я познал на земле неземные мытарства.
Лишь любовь мне казалась подобием рая,
пахла мятой и сеном под крышей сарая.

Мишка слушает тихо - мохнатые уши...
- Ну, зачем ей, скажи, подмосковные груши?
Там в дали экзотических фруктов навалом,
да к тому же - музеи и замки Луары...
- Глупый ты! - отвечает мне плюшевый мишка. -
и Париж захудалый, весьма, городишко,
если нет в нём калитки и нашего дома,
ведь его не заменишь дворцами Вандома!..

А зачем она едет - беги и спроси!
Ведь пока что стоит у подъезда такси.