ДРУГ
Такие в жизни виражи, Такая доля… Я с ним сошёлся на ножи У кромки поля, Но прежде сделать чем замах, Ударить чтобы, Огонь увидел я в глазах Великой злобы.
А коли так, то с миром нам Не разойдиться И предстоит, как двум врагам, До смерти биться. Причина есть и вот она – Лежит на блюде, А кто здесь прав, и чья вина – Судите, люди…
Был тот же год, и тот же день, И тот же час, Когда в одной из деревень Родили нас, Когда раздался детский крик, Что мочи сил, И кто-то, выдохнув: «Мужик!..» - Слезу пустил.
Хоть были разные отцы И матеря, Росли мы вместе, как птенцы И как братья. Вдвоём всегда мы на плоты И по садам, И с солью хлеб, глоток воды – Всё пополам.
Года то мчали, то порой Ползли, скрипя, Меж нами стало по иной – Всяк за себя: Женился я, родился сын И следом дочь, А он три года был один Хмурной, как ночь.
И лишь в четырнадцатом году Перед войной В селе ближайшем взял вдову В свой дом женой. Ко мне в те дни не заходил, Хоть звал давно – Всё отговорки находил, Мол, дел полно.
Стал сторониться меня вдруг И прятать взор. А ведь ему я лучший друг Аж с детских пор. Сыскать причины я не мог, Хоть ум напряг: Обидел ль я, аль занемог – Болезнь в нутрях?
Когда к нему пришёл я в дом (К концу день мчал) И напрямик спросил о том, То он смолчал И, с лавки встав, пройдя к окну, Ни – да, ни – нет – Уставил взгляд свой на луну, Достав кисет.
И лишь жена в той тишине, Стеля постель, Рукой махнув, сказала мне: «Иди отсель! Устал мужик, трудясь, как вол, Не видишь что ль?» От них унёс, когда ушел, Я в сердце боль.
А поутру с войной заря Над головой. Меня солдатом «за царя!» Погнали в бой. Ему ж по жребию судьба На этот раз – Растить и жать в полях хлеба За всех за нас…
Когда-то, будучи мальцом Семи годов Он на возу со своим отцом Катил с лугов, А с сеном воз – аж до небес – Они на нём И только лишь минули лес – Беда с конём.
Конь, оступившись на мостках, Упал на бок, А воз в наклон и разом – Ах! В речной поток. Отец на глубь, судьбой храним, Лишь брызги ввысь, А сын на камни и хромым На всю уж жизнь…
Двадцатый век сводя с ума, Сбивая дых, Война калечила сама Нас молодых И потому таких, как он – То без нужды – Она не ставила на кон Большой вражды.
Ему иль мне – кому лучшей К чему подсчёт? Он хлеб растил, кормил я вшей В тот лютый год. В другие годы без измен Одно и то ж – Я кровь германцу гнал из вен, Он – сеял рожь.
А тут и смута по войскам Почем зазря Пошла гулять под шум и гам Против царя – Ему на всех, мол, наплевать! Мы – тля и вошь! Загубит, гад, Россию-мать За гнутый грош!
Бросая хриплый голос в крик Над головой, Нас звал усатый большевик: «Пошли домой!» А рядом с ним, пот по лицу И сам весь сер: «Войну к победному концу!» - Вопил эсер.
То ль по совету «мудрецов», То ль править лень – Царь бросил трон своих отцов В февральский день, А власть на части, как зверьё, Мол, за народ! – Делить набросилось ворьё И разный сброд.
И всю страну, что вдаль и вширь, Как в страшном сне, Враз подвели под монастырь – К другой войне, Когда – кто прав? кто виноват? – Лицо с лицом В бою сошёлся с братом брат И сын с отцом.
Хоть поделили те года И тут и там: Кто за кого и кто куда По головам – Я, так уставший от войны, Хоть помирай, Подался к детям, до жены В родимый край.
Но от судьбы, хоть будь незрим, Не ускользнешь – В деревне я столкнулся с ним И в сердце дрожь: В кожанке чёрной, на коне, При кобуре Его увидел я в том дне В своём дворе.
Пред ним жена моя в слезах И сын-пострел, А он, сжимая плеть в руках, На то смотрел, Как двое крепких мужиков – Чтоб, гад, ослеп – К возам, под пыль до облаков, Таскали хлеб.
И понял я, свой бросив взгляд На тот разор, Что заявился продотряд Ко мне во двор И что незваный этот гость, Хужей татар, Зерна оставит только с горсть На весь амбар.
Но если всё ему отдать Кромя горсти, То как же зиму коротать? Чем сев вести? Неужто встанет пред людьми С сумой семья: Отец и мать, жена с детьми И рядом я?
К земле родной всегда в поклон, Что градом пот, Позор такой аж с испокон Не знал наш род, А ныне вот под крик души: «Моё! Не тронь!» - Стоит в предсмертьи у межи, Как старый конь.
А он смотрел и нем и глух На этот крах Мой самый лучший бывший друг, Сегодня – враг И, мир поставив кверху дном, - Будь, гад, проклят! – В уме считал мешки с зерном За рядом ряд.
Эх, знать, что будет, мне б тогда Да в руки шашку… Я с плеч баул, шаг в ворота, Что нараспашку, Ему сказал слова, как гром, Со злостью строго: «Кончай, подлец, творить погром, Побойся Бога!»
Взмахнул он плетью и меня Ожёг бы ею, Но я укрылся за коня, Схватив за шею, И так как силы не равны – Их ноне время- С другой возникнув стороны, Рванул за стремя.
Он до мешков, что во дворе Лежали с рожью, Рука метнулась к кобуре Но пальцы – дрожью, Достать пытается наган, Скривив личину, А я, как будто ставши пьян, Пинок в бочину.
Тут подлетели те, что с ним, Отребье племя, И чтобы справиться с одним – Прикладом в темя И, изваляв в крови, в пыли – Не так уж мало – Связав, деревней повезли, Дыша устало…
Жена метнулась, было, вслед, Ножонки прытки, Но сын ей крикнул: «Мама, нет!» - Встав у калитки, Она тогда, взмахнув рукой, Слезьми умылась И, сделав шаг, затем другой – Остановилась.
Меня же тряско, весело, Катя под гору, Ввезли в соседнее село Без разговору. Но прежде чем втолкнуть в сарай, Кутёнком словно, «Ты зря вернулся в родной край…» - Сказал он злобно.
А я ему: «Чтоб было впредь Мне всё понятно, За что ты взъелся так? – ответь, Но только внятно. Дружили ж крепко мы с тобой И жизнь вертелась. Из-за чего случился сбой? Куда всё делось?»
И он открыл своё нутро, Ответив прямо, Что наша жизнь – с дырой ведро, Иль просто – яма. Хорош на сколько или плох И кто кого – То рассудил бы, может, Бог, Да нет Его.
Что коли так вопрос я гну И не для виду, Резона нет скрывать ему Ко мне обиду: Мол, с детских пор, я, как герой, Хоть мы – друзья, Всегда шёл первый, он – второй, А так нельзя.
И стал он мне перечислять Мои промашки, Припомнил ссоры, их аж пять, Любовь к Наташке, Поставить даже то в вину Мне постарался, Что я солдатом на войну, А он остался.
И всё сумев так изложить, Подвел итоги: «Двум медведям не стоит жить В одной берлоге…» Затем еще дополнил мне И аж скривился: «Уж лучше б сгинул на войне, Чем воротился…»
А я в словах, что он твердил, Мол, ты обидел – Вины своей не находил – Лишь зависть видел. И речь ему не стал я рвать, Не так, мол, дышит – Пред ним хоть стой родная мать – Он не услышит…
И ночь в сарае я провёл, Не спав ничуть, А утром он меня повёл В последний путь И у обрыва над рекой, Встав за рябину, Дал конвоирам знак рукой – Стрелять мне в спину…
Как выжил я – другой рассказ И в этот день Не стану сказывать для вас, Укрою в тень, А поведу речь до межи К тому концу, Когда мы встали на ножи Лицом к лицу…
Прошли года как он меня, Не ставя свечки, Отправил к смерти в жар огня У быстрой речки И в тех годах, умчавших в дым, В том Божья сила, Я не встречался больше с ним – Судьба хранила.
Его хранила, а ко мне Не часто в гости, Как будто бы не он, а я в том дне Стрелял от злости И, вставши задом предо мной, Как та кобыла, Десятки лет, в мороз и в зной Копытом била.
Отец и мать, жена и дочь В горниле бед В единый день умчали в ночь, Покинув свет, И сын лежит в земле сырой С головкой русой, В бою погибнув, как герой, Под Старой Руссой.
И я один, как дал то Бог Мне испытанья, По жизни шёл в пыли дорог Через страданья И падал я, сбивая в кровь Лицо и плечи, Но вновь вставал и шёл я вновь К вот этой встречи.
А он, как слышал от людей Я втихомолку, Шагал по жизни по своей Подобно волку: Когда сгоняли всех в колхоз, То, как мастак, Он разграничивал вопрос – Кто есть «кулак»?
Затем, в усердии упрям, Под разнарядку Сажал народ по лагерям, Как семя в грядку, И изводил на нет врага Советской власти, Вгрызаясь в глотку, в потроха, Порвав на части.
Он ложь за правду принимал Без всякой меры И словно знамя поднимал Великой веры. Прикрывшись верою слепой, Сорвавшись в бег, Он даже ныне за собой Не ведал грех.
И если б кто сказал ему, В глаза смотря, Мол, жизнь ведёшь не по уму, Совсем зазря, Смотреть, мол, надобно на свет Без всякой фальши – То он сказавшего в ответ Послал бы подальше…
Давно остались позади, Упавши в тлен, И мой расстрел, и боль в груди, Война и плен, И тот шахтёрский городок, Где весь в поту, Я свой отбойный молоток Вгонял в руду.
Всё позади во тьме времен, За пеленою… Всё позади и только он Передо мною: В морщинах весь, главою сед И телом сух Стоит в исходе своих лет Мой бывший друг.
И я, когда-то молодой, В своей гордыне, Стою пред ним совсем седой, Не тот уж ныне, И хоть сегодня я – палач, А он - на плахе, Ловлю я взгляд его горяч И нож на взмахе.
Но если в ход пойдут ножи, Будь Божья воля, Ему лежать здесь у межи У кромки поля – За годы, брошенные в прах, Что за спиною, Он упадёт в крови, как враг, Убитый мною.
А день катил, бежал к концу Неспешно, ровно И ждали мы лицом к лицу, Немые словно, Вползая в бешеный угар, Бледнея ликом – Кто первым сделает удар С гортанным криком.
Но ни сегодня, ни тогда, Душой на страже, Не бил я первым никогда, От злости даже. И я смотрел ему в глаза, Как сердца мету, А в них росинкою слеза Всплывала к свету.
И видел я как тело дрожь Взяла в объятья И как отбросил свой он нож, Смолчав проклятья, И как упал у моих ног Совсем без сил… Я видел всё – и, видит Бог, Его простил…
|