Садятся ангелы на снег,
привычные движенья пряча
как осторожный оберег.
Скуля от радости щенячьей,
они довольны и икру
на бутерброд кладут умело,
И опускают мишуру
на припорошенное тело -
моё. Спокоен и упрям
природы заговор, под крыши
течет лукавый фимиам
воображения мальчишек -
Чапаев с Бэтманом скрестят
умения из разных фильмов,
горит светильник в двести ватт,
и, светом смазавшись обильно,
я ухожу, махнув крылом
довольным ангелам, на смену.
Вопрос любви стоит углом,
с иглою уходя под вену...
Мой нимб - ермолкою на темь -
чуть сдвинут в сторону от взглядов,
и снова я шепчу: "жетем"
той, что стоит со мною рядом,
а где нам, ангелам, простор
обещан между сном и горем.
Приходят духи синих гор
и с ними сонный старый голем.
Я сплю и вижу в этом сне
случайность в нереальном глюке.
Мой друг, зачем ты веришь мне,
свободы узник в ноутбуке?!
Я проще расстилаю взгляд
поверх всех чистых и нечистых,
движенья под, движенья над -
и мысли, словно декабристы
стоят на площади в тоске
от невозможности рассвета,
и нецке в солнечном саке
грустит, как нежная Одетта
грустит о лебеде. На миг
я улыбнусь судьбы изгибу,
и, повязав на шею грипп,
костяшкой объявляю рыбу...
|
