СЛУЧАЙ В ДОРОГЕ
Как-то по дороге в Вышний Волочок
На базар с супругой ехал мужичок.
Старый сивый мерин пер с поклажей воз:
Кур, гусей и уток, поросят и коз.
Подустал Савраска, сил уже невмочь,
Да и тут по времени подступилась ночь.
Завернуть в село бы, задержать свой бег,
Отдохнуть немного, вставши на ночлег.
Только у дороги и за ней вдали
Тьма лежит такая, что хоть глаз коли –
Ни огня и даже лая нет собак,
Словно все пропало в пустоту и мрак.
И вдобавок, справа, ростом до небес
Поднялся стеною черный-черный лес.
Жуткою громадой выстроив стену,
За собой он спрятал звезды и луну.
Прикусила в страхе баба язычок
И в трясучке лезет к мужу под бочок.
Ну а тот трясется уж давно и сам,
Что аж пот ручьями по седым усам.
«Говорил тебе я, ох, ядрена мать,
Что в дорогу надо раньше выезжать!
Ты же, словно клуша: ко-ко-ко-ко-ко –
В ведра все цедила козье молоко.
И затем с соседкой до часов до трех
О пустом подури, разводила брех.
А теперь, что делать? Где искать ночлег
Коль не видно даже придорожных вех?»
Бросил мужик вожжи, – ну какой в них прок,
Если жизнью правит ныне злобный рок.
Матом поминая и жену и путь,
Закурил в досаде, дым вбирая в грудь.
Долго так вот молча ехали в ночи,
Что дремать уж стали, словно на печи,
Как вдруг перед ними – «Стой, Савраска, тпру!»
Мельница крылами машет на ветру.
Рядом же избушка, а в окошке свет.
Входит мужик с бабой – никого там нет.
Но зато дубовые, выстроившись в ряд,
С винами и с яствами там столы стоят.
Вкусноту такую, что явилась здесь
И от пуза сытый, а захочешь съесть
И у наших путников этот чудный вид
Пробудил тотчас же дикий аппетит.
«Эй, хозяин, где ты?» - а в ответ молчок.
Только в уголочке проскрипел сверчок.
Да под половицей прошуршала мышь –
И опять в избушке расплескалась тишь.
Сел супруг с супругой за широкий стол,
Вина наливают, тянут разносол.
И пошла потеха на широкий мир –
Лихо закатили на халяву пир.
Позабыв про страхи, ударились в кураж –
Напились, наелись до икоты аж.
Животы, как бочки, мозги кружит хмель –
«Эх, упасть б на часик в мягкую постель».
Но, видать, что отдыху не пришла пора –
В уши вдруг ворвался топот со двора.
Двери заскрипели и в избу под вой
Завалились черти дружною толпой.
Мужика с супругой бросило в озноб -
Крест не могут в страхе наложить на лоб,
Дробь стучат зубами да в единый такт.
В сказки хоть не верили – получили факт.
Подошел к мужчине самый главный черт,
Ухватил лапищей пиджачок за борт,
Глянул кривым глазом и, шмыгнув ноздрей,
Шамкнул шепеляво: «Кто же ты, герой?
И как посмел в нахалку посередь ночи
Сунуть в свое брюхо наши все харчи?
Мы тебя не звали. Ну, на кой нам ляд
Здесь нудны такие, много что едят?»
Тут другие черти учинили ор –
Мол, мужик, в натуре – настоящий вор!
Да и баба, стерва, тоже хороша –
Ишь к столу припала, словно к телу вша!
И вперед протиснулся самый их младшой:
«Может из нахалов сварим суп с лапшой?
Выйдет из них, чую, вкусненький навар –
Чай из православных, а не из татар».
Стали и другие вслед пороть фигню,
Тупо с голодухи предлагать меню,
Щеголяя знанием поварских наук:
На паштет, мол, печень, припустив с ней лук,
Под чесночный соус парочку сердец,
Мясо – на котлеты, кости – в холодец.
А носы и уши ниткою прошить,
Словно бы грибочки в печке просушить –
Будет, мол, зимою сунуть что в борщок.
Но сказал черт главный:
«Ну-ка, всем молчок!
Им еще успеем учинить разнос,
А пока тащите: кур, гусей и коз,
Поросей и уток и другой товар,
Чай ведь не пустые едут на базар.
Да не позабудьте у коряги-пня
Привязать покрепче ихнего коня.
Он хотя и старый и утратил прыть –
Шкурой пригодится лавки нам накрыть…»
Суета поднялась средь чертячьих рож –
Живность всю пустили тотчас же под нож.
В чан большой с водою – уток, кур, гусей,
А в огонь на вертел – коз и поросей.
Да затем все это взяли в оборот –
Навалились скопом, попихали в рот.
Быстро все умяли, а, закончив жрать,
В свои лапы – карты и в «очко» играть.
Ну а где же гости – мужичок с женой?
Здесь же, в уголочке, изошли слюной.
Вроде бы и ели – на чертей же глядь,
Захотели внове что-нибудь умять.
Только не решились попросить кусок –
В горлышке от страха сжало голосок.
Потому тихонько, обнявшись, сидят,
С крепким любопытством за игрой следят.
Дома они часто, выпив молочко,
Так же, вот, играют в «секу» и в «очко».
Хитрые приемы знают назубок:
Где какой у карты левый-правый бок,
Как в «прикупе» карту, что выпала плохой,
Незаметно глазу подменить «шахой».
И, подметив слабость игроков-чертей,
Попросил мужик наш дать ему картей.
Черти поначалу – ну переть в рожон,
Мол, чужой им в карты игрок не нужон.
Буйствовал особо старый рыжий бес:
«Нам играть с тобою, что за интерес?
Пуда два уж злата ныне на кону.
Ты же, что поставишь?» А мужик: «Жену!
Вот она пред вами, лапонька-душа.
Что же приумолкли? Аль не хороша?»
И попер он лихо на чертей в нахрап:
«Много ль приходилось вам играть на баб?
Думаю, однако, растудыть всех вас,
Что игра такая будет в первый раз».
И сказал тут главный: «Ладно, не сердись!
Коль играть надумал, то к столу садись».
Новую колоду, не впадая в грех,
Мужик распечатал на виду у всех
И метать стал карты, вынув изнутри –
Черту две вначале, а себе же – три.
Выпали картишки на желанный вкус:
Троечка, семерочка и бубновый туз.
Чтоб в заходе первом – двадцать и одно!
Так ему, пожалуй, не везло давно.
Выложил те карты мужичок на стол.
Черт взглянул и тут же грохнулся на пол.
И пока лежал он и свиньей орал –
С кона себе злато наш мужик забрал.
Тут собрались черти выбить ему дух –
Дружно навалились, но пропел петух.
Заревела нечисть и под шум и гам
Врассыпную бросилась сразу по углам.
А петух по новой подал голосок,
Прокричал вторично и еще разок.
Солнышко неспешно всплыло в небосвод
И исчез бесследно весь чертовский сброд.
Сотканная словно из ночных теней,
Мельница пропала и изба за ней.
И под солнцем ярким в синеве небес
Дымкой растворился черный-черный лес.
Мужичок с супругой глазками хлоп-хлоп,
В кровь от удивления расчесали лоб:
Мельница, избушка и картежный кон –
То ли это было, то ли это сон?
Ехали дорогой, а теперь она
Даже с бугорочка вовсе не видна,
И пуста телега, и Савраска их
У коряги старой в привязи притих.
Золото сияет грудою у ног…
Что же приключилось? Разъяснить, кто б мог?
Как бы оно ни было, подведу черту –
Крепко подфартило им за ночку ту.
И еще добавлю от себя чуть-чуть,
Чтоб к концу рассказ мой плавно подвернуть,
Что со времен тех давних в Вышний Волочок
Той дорогой ездить бросил мужичок…
|
