Шаг, вдох летнего льда, Шаг, стеклянная прорезь глаз. Рассветная сталь срезала остатки ночи, Вскрывая лишайник Ожившего города. Снежный ангорский кот, как всегда, Задумчиво вглядывался В ухмылку мертвой луны, Неподалеку от, въевшейся в ткань Повседневности, остановки. Роза пыльного облака от ноздрей, Лежащего на остановке Прекрасного черного пса, Мощный вздох сожаления и тяжесть смирения Бродячей души пепельных перекрестков. Будто след от ошейника Тропки ран на персидской шерсти, Расчесанной мудростью улиц. Его взгляд полон винной грусти, Нежной печали и ночи. Я смотрел на него, Как на тень ветхозаветных пророков, Очарованно и вопросительно вдохновенно. Утренняя сонливая суета Не задевала его смоляных горизонтов. Черный пес поднял Хромое тело юного льва, Подошел ко мне сзади и лег. Он не смотрел на меня, Но я чувствовал его глаза – Уголь и металлический блеск, Спокойствие и надежность, Ветер легенд и сказаний. Кажется, он понимал и слышал меня. Золотая призрачность Точки соприкосновения. Мой автобус. Я не прощаюсь. Роза пыльного облака от ноздрей, Лежащего на остановке Прекрасного черного пса, Растаяла в сердце нового дня.
|