Семь небес разделив на семь,
словно мяч, что разыгран в пас,
попадаешь в страну, где наземь,
опускаешься, как на Марс.
И слетая с небес к царствам,
как астматик при виде шерсти,
углекислое пьешь лекарство —
марсианский бальзам смерти.
Так зажмурив глаза, сквозь тесто
рассекаемой атмосферы
выбирает душа не место,
где упасть ей, но поле веры.
и скользит по небес окраинам,
как звезда, или крошка хлеба,
с точки зрения марсианина —
только точка на фоне неба.
Только точка! Как сор, по рекам
проплывающий, как давно
жерновами зрачка и века
растираемое зерно.
Только точка — траву, кустарник,
просочившись под бровь, подряд
превращает в шершавые камни,
о которые трется взгляд.
Взгляд стирается, даже в трансе
невозможно прочесть построчно
текст песка. Все пески на Марсе —
бесконечное многоточье.
Лишь ветра, как всегда, без меры,
их вращают по кругу глаз,
доказуя, что выбор веры —
это выбор воздушных масс.
|
