30. XI. 2009.
Перевернуто все вверх дном, не наполнено больше смыслом. То, что прочным казалось днем, кувырком теперь, коромыслом.
Вверх тормашками жизнь, и нет ни покрышки, ни дна, как лужу, каждый дом переходит свет, что из окон течет наружу.
В непроглядную тьму. Нигде — на дома ли, на мостовые — молока не пролить звезде, словно ведра, висят пустые.
И зеницей из окон — прочь!— освещением посторонним обходившихся прежде, ночь вырывает из комнат — с корнем.
Как перчатка с руки, дома — наизнанку и в снег утробы, остывать, замерзать — зима, словно мышцы, растит сугробы,
на кирпичных костях и свет, убежавшим к утру эмали молоком, заливает след, что простыл, пока мы проспали.
|