Алой кровью рябиновых ягод первозданный окрасился снег. Сука-кум, изощрённый, как Яго, нюхом чуял, что будет побег…
Но зимой несподручно нам было: всех положат, как в саван, на снег… Потому-то и переносили на весну мы свой дерзкий побег…
А когда появились листочки, и уснул беспокойный барак, мы шагнули в короткую ночку, ощущая свободу в руках…
Мы неслись по тайге, как на крыльях, пили сочный её аромат… Позади на нас зубы точила озверевшая рота солдат…
Нас догнали в проклятом болоте, где цвела голубика во мху, в «матюгальник» уродовал глотку от погони хмелеющий кум…
Как волков они нас обложили, Их - сто двадцать на нас - семерых! Порешить они нас порешили, под собак торжествующий рык…
Но они просчитались, сучары! Корректив не внесли на Чечню… На ребят, чьи «вертушки» спасали нас в жестокую эту войну,
Вырывая из самого ада, из ревущей громады огня, ради дружбы, не ради награды, исходящего кровью меня…
Словно гром среди ясного неба, рёв «вертушки» в тайге прозвучал, я весёлым давно таким не был, я смеялся, и пел, и орал!
А «вертушка», нас в брюхо вбирая, обработала кочки за тем, чтоб не пробовали вертухаи нас достать из своих АКМ…
Витька, друг мой, налил коньяку нам, И попёр над тайгой прямиком, А я плюнул в орущего кума, что бессильно грозил кулаком…
02.12-2010 г.
|