На покрытую тиной ступень,
Что осталась от тропки овечьей,
Поднимается женская тень –
Ищет выхода в явь каждый вечер.
Ветку тронет полой шушуна,
И листок закружится в полете…
В скрипе сломанной ели слышна
Ее жалоба с краю болотин.
«Я погибла в дремучей глуши,
Где, цепляясь за волосы, сучья
Ободрали до самой души,
Сделав голос глубоким беззвучьем.
Избавления нет от любви,
От тоски по ней некуда деться...
Все сильнее она, как ни рви
Ее корни навеки из сердца.
Глаз не сводит с меня воронье,
Разлетаясь с испуганным плачем:
Стало ветром дыханье мое,
Но в воде отражение – зрячим.»
|
