За проблеском разума видется дым,
Наполненный ядом и завистью.
Он умер женатым, а жил холостым,
Ему на том свете не кажется.
Он видит спокойно, как в радужном сне,
Беспечные дни разудалые,
Узором холодным расстают в окне,
И вновь расцветают сандалами.
И бережно кто-то за руку берет,
И тянет к Востоку чудесному.
Другой, анекдот неприличный споет,
И мозг закидает советами.
Поди разберись, где цветы во дворе,
Где слякоть замажет подштанники.
Колодезной влагой на старом ведре
Он вирши писал в накомарнике.
Уже не проснется, разлука, печаль,
Костры у тюленьего лежбища.
А он на верблюде задумал в сераль…
Мираж в той пустыне мерещится.
И чинят разбойники грубый отстрел,
Смерть сея в пустыне газелями,
А у костра среди них менестрель,
Привидит зимовку под елями.
Оглохший, немой и неистово пьян,
Бренчит на березовой лире.
Затем снова пьет или курит кальян.
Простите, друзья но в эфире,
Его не застать, и не видеть уже,
Нет образов на арене.
Всего лишь глоток и замрет протеже,
А мир не готов к перемене.
|
