Он был – уйгур. В стране, ещё советской он рос как все, бесстрашием пугал, глаза полны мальчишеского блеска…друзья... присяга… ВДВ… Афган. А мать ждала, молилась каждой ночью, а мать ждала: вернуться не забудь! в сопровожденье двух казённых строчек Тахир вернулся … в цинковом гробу. Пытаясь разглядеть лицо сквозь стёкла, она впилась ногтями в этот гроб… весь мир в - клубок, её сознанье блёкло, ну как же ты… ну как же ты …сынок… Затих намаз, к смиренью призывая, казалось всё нелепою игрой, ребенка отдала земле сырой, окаменев от горя… но живая уже цвела за окнами сирень… сменялись дни безумными ночами… и день пришёл… какой по счёту день??? вернулся сын. из госпиталя… К маме.
И вот теперь он – на своей могиле… с душой отпетой, но ещё – живой. С кем говорит? чью вспоминает гибель? и вновь переживает крайний бой… Прорваться сквозь ущелье мы успели, укрыл дувал из колотых камней, плечо кровило, лип намокший тельник… вперёд, к пещере…сука, перед ней шёл ближний бой, сбивая с перевала, нас моджахед долбил из РПГ, в таком аду разведка побывала - Армагеддон, безумства апогей. Мы прорвались… пришли вертушки утром… нашли не всех… я жив… назло смертям…смотреть на смерть - живым и трезвым – жутко... двухсотых собирали по частям…
Ты кто, бача? Тяжел наверно камень с моим лицом и именем моим…давай хлебнем…давай ребят помянем…бача, бача, давай поговорим….
|