Обретаюсь по жизни уродом, Грубо слепленным, как Квазимодо... Незавидна судьба звонаря. И я звонарь. Служу у ног Евтерпы. И я горбун. Мой горб – душа поэта. Пусть скромную свою вношу я лепту: Поэзией живу я и дышу. Стихи фиксирую, а вовсе не пишу. Нелегок горб. Его бы сбросить мог, Но... Плюнул в темечко мне Бог И наказал: «Пиши!» Накаркал Бог и...вырос горб души... Так горбуном с тех пор и обретаюсь. В ночной тиши стихами забавляюсь И в колокол поэзии звоню. Пусть тих мой колокол, но внятен. Не избежал зазубрин он и вмятин. Непосвященным вряд ли и понятен, Но близок и порой приятен Моим собратьям по перу. Когда-нибудь однажды поутру – Случится это непременно летом – Красна смерть, говорится, на миру – С разорванной аортой на ветру На колокольне тихо я умру... Припомнит кто-то горбуна-поэта: «А все таки насколько хороша Была его горбатая душа!» Душа поэта – тонкая душа.
|