Брейся или же не брейся, гладь носки или не гладь - Всё равно придётся с песней утро раннее встречать. Вот будильник Панасоник ласково поёт – Банзай! Даже, если гипертоник - всё равно, иди дерзай. А на улице движенье, социум и суета, И мгновенье за мгновеньем убегает темнота. Вот опять грустить с лопатой мне с утра разрешено И смеяться в день зарплаты, хотя будет не смешно. Мысля так под звук зевоты, выход я себе нашёл: Не пойти ли на работу? - Ну вот, взял и не пошёл.
Бейся в стену иль не бейся, копай яму, не копай, Ни на что и не надейся, давно съеден каравай. Разделили всё по-братски, взяли всё, что можно взять. Кому скипетр депутатский, а кому дерьмо копать. Вот и я, попав в немилость у начальника-козла, Порвать в клочья собираюсь, то в чём мама родила. А вообще-то некрасиво, что в системе мировой Я не движущая сила, а лишь транспорт гужевой. Вот уж слышен звон трамвая – я бы мог его догнать. Так подумал я, зевая, и продолжил сладко спать.
Хочешь спой своей супруге, хочешь вымой в спальне трисы, Всё равно молчать не будет - у неё сегодня кризис. Слог её, всегда красивый, завывает ветром в крышах, То не так сидишь, любимый, то не так свистишь, парниша. Было время, что любили вместе бегать по росе, Но мечту употребили - изменили ей во сне. Роль супруга - наше бремя, долг супруга – наша доля. Жалко то, что наше племя так нуждается в неволе, Но, собрав в морщины кожу, мысля гордо: « Отомстил!» Если я чего и должен, то давно уже простил.
Донжуанством озабочен, донкихотством озадачен, Я деньгами-то не очень, но подтянут и подкачен. Сквозь туман седой и серый я в окно смотрю небрито, Наблюдаю, как Венеры крутят там свои орбиты. Звёзд законам лишь послушны их астральные тела И волнует мою душу, то в чём мама родила. Ах, как жалко - на мгновенье вечный двигатель заглох, А прекрасного виденья гормональный след иссох, Но, нащупав в складках двушку, мысль лихую обронил: Позвонить мне что ль подружке? – Да вот взял и позвонил.
|