Вторая Книга Царств, Глава 16
К тому, что было, обратимся заново. Мемфивосфея царь Давид призрел, О чём дал свой обет Ионафану он, О чьей кончине искренне скорбел.
Саула внук на две ноги ущербным стал, Когда был нянькой выронен с крыльца, А методы лечения пещерные На ноги не поставили мальца.
Но под царёвой тщательной опекою С детьми Давида рос хромой малец, Саула рода… Но тогда калекою На трон высокий было не залезть.
Слуга Саула, Сива, в услужение Мемфивосфею отдан был. Поля, Активы и Саула сбережения Давид им дал на долевых паях.
И вот теперь, когда бежал поспешно царь, В Израиле уже не мономах, С горы спускаясь по тропе с проплешиной, Царь Сиву повстречал при двух ослах,
Навьюченных хлебами. Смоквы связками С боков висели, мех с вином, изюм... «Зачем всё это? - Царь спросил с опаскою - Что за банкет в пустыне Кара-Кум?»
И Сива отвечал: «Еда для отроков, Ослы для дома царского езды, Чтоб пробираясь горными отрогами Держаться за ослиные хвосты».
«А где Мемфивосфей, Саула линии Наследник?» Царь Давид слугу спросил. Ответил Сива: «В Иерусалиме он И радуется: Бог их дом простил.
Саула царство снова возвратится к ним, К нему конкретно, он один теперь Наследный принц... Но все его амбиции Мне невозможно сделалось терпеть.
И вот я здесь с ослами и с поклажею...» Сказал Давид: «Назад беру обет. Мемфивосфея подлого накажем мы. Весь пай его я отдаю тебе».
Во все века борьба велась за собственность. Зло множилось в миру из-за добра... Вот так наветом, самым древним способом Хитрющий Сива дольщика убрал
И скрылся со словами благодарности... Умышленно, а чаще не со зла Немало царь Давид наделал гадостей И, судя по всему, об этом знал.
Как подтвержденье этому прекрасное, Саула рода, именем Семей, Сын Геры вышел и нести напраслину Вдруг начал, на Давидовых людей
Камнями стал швырять от возмущения (Я ж думаю, по глупости своей - Наслушался старейшин наущения...) Вот то, что вслед царю кричал Семей:
«Убийца, беззаконник, сгинь ты к лешему, Сегодня ты низвергнут с высоты. Господь накажет всех твоих приспешников, Таких же кровопивцев, как и ты.
За пролитую кровь родства Саулова Тебе Бог жизни яства отравил. Из рук твоих всю власть, как ветром, сдунуло Лишь потому, что сам ты весь в крови».
Давида окружали люди храбрые. Сказал Авесса так, Саруин сын: «Он, верно, перепутал нас с арабами, Его мозги из драной бересты,
Башка же всякой дрянью нашпигована, К тому ж в неё ударила моча. Дозволь мне оторвать, царь, эту голову, Чтоб мёртвый пёс навеки замолчал».
«Что мне и вам, тот пёс, сыны Саруины? Пускай злословит, ибо дал приказ Ему Господь меня отпескоструить так, Как будто я болванка под заказ.
Могу ли я сказать – зачем так делаешь? - Тому, кто там над нами наверху, Пред кем мы все листва лишь пожелтевшая, И нет таких, чьё рыло не в пуху.
Когда от чресл моих мой сын протянутой Рукой своей сжимает мой кадык, Что мне тогда речь Вениамитянина, Каким бы ни был злым его язык.
А может, Бог моё уничижение Призрит и благостью воздаст с небес...» Так царь Давид в ближайшем окружении Сдержал вполне естественный протест
На то, когда в тебя плюют, швыряются Камнями и обидеть норовят. То назовётся позже толерантностью. Давид же, толерантности гарант,
Своим путём шёл. На горе окраине Чуть в стороне злословивший Семей Бросал в них камни, хотя знал заранее, Что целится он в собственную смерть.
Пока Давид, как лошадь Пржевальского, В горах слонялся от людей вдали, Авессалом и весь народ Израильский В град царский Иерусалим пришли,
Ахитофел при них, хоть был старейшиной, Но всеми почитался как пророк. Авессалому он советы злейшие Давал, а тот ослушаться не мог.
К ним Хусий Архитянин, уважаемый Давида друг пришёл: «Хочу служить». Авессалом на то сказал: «Пожалуй, я Повременю, ты лучше мне скажи:
Что ж с другом ты, фигура колоритная, Прочь не ушёл?» Ему в ответ: «Я там, Где мой народ с царём, от Бога избранным. Охоты нет слоняться по горам.
Притом кому служить я буду преданно, Не сыну ли Давида?» Аргумент Весомый... Но была привычка вредная У Хусия - обман держа в уме,
Из пальцев крест сложить и ну лукавствовать, В кармане фига, мол, не даст пропасть, А дружбе старой век цвести и царствовать, Вернётся друг и переменит власть.
Авессалом, в себе был неуверенным (Лишь красотой природой наделён), Советам доверялся неумеренно Или, напротив, был весьма умён,
К Ахитофелу обратился с просьбою, Причём на вы, что редкость в Книге Книг: «Что делать нам, решение подбросили б». И дал ему совет седой старик:
«К наложницам войди, отцом оставленным Дом охранять, а не царёву честь. Пока Давид скрывается в изгнании Ты обесчесть всех тех, кто в доме есть.
Израильтяне, про такое действие Услышав, скажут – С этим не шути. Сын у отца такую вызвал ненависть, Что сам Кондрат уже к отцу в пути».
Авессалом тогда палатку выставил На кровле. В дом отца, войдя едва, Сын написал пред входом недвусмысленно Слова сакраментальные «Дом-2».
С наложницами сцены натуральные Проделал он, и ноги на плечах На обозрение всему Израилю Он выставил, как в Окнах у Собчак.
Ахитофел влиял на поколение, Советами благими поучал, Считалось тогда так - все наставления Он будто бы от Бога получал.
И как Авессалому оголтелому, Он для Давида был авторитет... Ахитофела действия умелые В стране немало б причинили бед,
Монотеизм подвергся бы попранию, Когда б не Хусий, друг царя, хитрец. Кто знает, как бы долго жить Израилю, А вот Давиду б точно был конец.
|